Ешьте дерьмо, десять триллионов мух не могут ошибаться!

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ЛЮЦИФЕРА

ЭПИГРАФ

Если кто-то скажет вам, что число 666 принадлежит зверю, диаволу, дракону и прочим мифическим существам - не верьте.

Просто, развиваясь по шкале, от абсолютного нуля к абсолютному совершенству, кое олицетворяет Создатель, невозможно миновать цифру 666 (впрочем, как и любую другую).

Не нужно бояться этого числа, оно не является чем то законченным, после него идут 667, 668, 669, 670 и еще многое.

Другое дело, что - это рубеж и чтобы его пройти вам потребуется превзойти предрассудки, научиться мыслить свободно и стать Антихристом ...

Так что это совсем не страшно. Страшно другое - для тех, кто не смог пройти данное испытание, отсчет пойдет в обратную сторону.

***

Меня зовут Люцифер. Моя основная задача - жить. Жить и творить, создавать то, чего никогда не было раньше. На протяжении вечности составляющей основу моего существования, я дал начало многим мирам, играя энергетическими потоками - создавал вселенные, населял их живыми и не живыми существами, а иногда это были вселенные - живые существа. Они рождались, развивались и умирали подвластные моей воле. Иные, достигали в процессе развития, могущества подобного моему (некоторые даже больше), но всегда, все (без исключения) знали, что только моя воля дала им это могущество. Все было подчинено единому великому разуму творения.

Почему было? Потому что сейчас этого нет…

Одна из разновидностей созданной мной жизни самопроизвольно отключилась от единого информационного поля, отошла от вечных правил, благодаря которым появилась на свет и начала свой путь.

Эти, как они сами себя называют, люди, пользуясь свободой мышления (безусловно определенной мной для любого живого существа), выстраивают свою жизнь по критериям напрямую противоречащим всем протекающим в мире процессам.

Я не мешаю им. Почему? Наверное потому, что они не мешают мне. Ведь у их пути есть всего два логических завершения: перестроить свои организмы и все окружающее согласно своим правилам (что означает их физическую смерть), или вернуться к правилам вечным. Ни в том не в другом случае в мире ничего не изменится.

Я им даже помог, немного, как такое увидел. Знаний, умений, способностей подкинул. Интересно.

Кстати, в переводе на человеческий, мое имя означает - свет. Что ж, спасибо, оценили создателя.

***

ГЛЮК

Лужа, мокрая, скользкая, грязная лужа, нагло поблескивая в свете фонаря гладкой поверхностью, расположилась прямо под ногами Федора.

-Черт, надо же, прямо под конец рабочего дня счастье привалило. Сменщику, ее, что ли оставить? Мог же я ее не заметить.

Не сдвигаясь с места, Федор постарался достать лучом висящего у пояса шахтерского фонаря до дальнего края воды.

-Большая. И откуда ж ты натекла такая красивая? Придется посмотреть.

И смотритель сухости сетей Н-ского метрополитена (как в шутку именовал себя Федор, слесарь, в обязанности которого входила как раз эта самая сухость) захлюпал сапогами вдоль по тоннелю.

-Это ненадолго, вот тут у поворота труба гнилая, заглушу и делов то - на ходу рассуждал он - нет, ты смотри, сворачивает.

Вопреки ожиданиям, импровизированный водоем, не только не обмелел у поворота, закончившись капающей трубой-гнилушкой, но и не имел к данной трубе никакого отношения. Порыв, видимо был где-то дальше.

-Э-эх, чтоб тебя.

Федор ускорил шаги. Он уже не думал о том, чтобы, "не заметив", передать течь сменщику. При таком объеме подтопления, ни о каком отдыхе думать не приходилось. Все равно вызовут.

Вода под сапогами с каждым шагом, явно прибывала.

-Вот, льет где-то. А что если одному не под силу исправить будет? Вызывать надо.

Рация, как всегда послушно угнездилась в руке, но вопреки ожиданиям, знакомого шипения не раздалось. Батарея, явно "издохла".

-И ты туда же, - выругал Федор непослушный агрегат - вот уж точно говорят, если не везет, так во всем сразу. Теперь, точно одному латать придется. Ладно, не привыкать.

Дурной бабочкой мечется по стенам свет фонаря, привычно - размеренно хлюпают по воде сапоги.

-Ну вот, кажется, скоро будет посуше. В этом месте, точно помню, уклон вверх должен быть.

Память не подвела, уклон, оправдав надежду, легонько вздыбился навстречу, но вода почему-то не убывала.

-Эй, сырость, ты чего законов природы не слушаешься, вода на уклоне, как на ровном месте стоять не может.

Опустив фонарь, Федор вщурился в темную жижу. Точно (законы природы нерушимы), вода не стояла. Вода текла. Густо и маслянисто огибая замечательные, непромокаемые сапоги "смотрителя сухости", она медленно, почти не заметно утекала вверх по склону.

-Не-по-нял - Федор автоматически перешел на грозную интонацию, какую использовал обычно в критических ситуациях. Не помогло.

-Чего не понял, дяденька?

Голос, раздавшийся рядом, заставил Федора вздрогнуть.

-Дык, вода, вот... - Федор, наконец, смог оторвать перепуганный взгляд от ненормальной жижи, и тут же напугался еще больше. Буквально в двух шагах от него стояла, щурясь на свет фонаря, девчонка лет, примерно шестнадцати.

-Красивая, - автоматически отметили съежившиеся под вздыбленными волосами мозги Федора - загорелая вся. Деревенская, наверное.

Девчонка и вправду была как деревенская. Простое, льняное платьице, купленное (а может и сшитое), видимо не менее года назад, и поэтому довольно плотно облегающее разрастающиеся (как и положено в этом возрасте) формы, выгоревшие на солнце волосы, свободно рассыпавшиеся по плечам, курносый, покрытый конопушками нос, все было по-деревенски нормальным. Одно ненормально - ее самой здесь, быть никак не могло.

-Чего не понял-то?

-В-вода... вверх... это... и ты откуда?

-Живу я здесь. Вон, за поворотом на берегу полянка, на полянке дом. У рощи. Заходи если что. Хотя нет, самому тебе, пока что нас не найти. А что вода вверх бежит, так это так и положено. Каждый знает - все реки бегут вверх, к истокам, вниз по течению, в общем.

Девчонка слегка прикусила губу, стараясь подобрать, как можно более понятные слова.

-Это все знают, даже рыбы знают. Кстати, ты отойди к стеночке-то, сейчас - она взглянула на болтавшиеся на руке дешевые китайские часы - как раз рыба на нерест пойдет.

И правда, коридор, вдруг наполнился шумом, плеском и мимо едва успевшего отпрыгнуть к стене Федора пронесся косяк форели.

-Как, рыба? Да что за хрень тут... - вконец очумевший "смотритель сухости" прервал свое возмущенное обращение на полуслове, потому как подняв глаза понял, что обращаться было уже не к кому, девчонка исчезла вместе с рыбами.

-Мать, мать, мать, перемать - привычно подхватило веселое эхо лившуюся из глубины души ремонтника, озадаченность ситуацией - в рот, нос, гриву, бога и душу - успокаивал себя Федор - чтоб, так-сяк, растудыт твою седьмым этажом... Блин.

Полегчало.

Тихо в тоннеле, уютно шарит по стенам желтый свет фонаря, мирно струится вверх по склону водичка.

Немного успокоившись, он заглянул за поворот.

-А-а-а-ааа! А-ха-ха-ха! Нету здесь никакого дома! Нету, нету, и рощи нету, не-е-ету! Врет, врет гадюка малолетняя. И речки вспять бежать не могут, или... Что? У-у-у-у!

Ведь и не пил, клянусь не пил сегодня! Грамма в рот не брал. А может, это крыша поехала, от долгого нахождения в подземелье? Эта, как ее, подземноглюкофобия началась. От нервного переутомления. Что ж делать-то? Выйди теперь на поверхность, расскажи кому - на смех подымут. Да и вода… Да-а-а, вода.

Так, хватит, надо на деле сосредоточиться. Тому, кто делом занят, никакое сумасшествие не грозит. Один мужик, по телевизору рассказывали, в завале, после землетрясения, два месяца прожить смог, и все потому, что все время, пока его не нашли сосредоточенно пересказывал сам себе, полугодовой производственный отчет. Значит главное сосредоточится. Я кто? Я слесарь. Что мне нужно? Мне нужно найти и прекратить утечку воды. Ясно. Теперь спокойно, не торопясь - вперед. И главное, не смотреть под ноги.

Хлюп-хлюп, хлюп-хлюп мерно разносится по подземному коридору звук замечательных, непромокаемых сапог Федора.

Хлюп-хлюп. Хлюп-хлюп. Долго как вечность тянуться корявые подземные коридоры.

-Почему-у-у, - заунывно голосит кто-то внутри черепной коробки -почему-у?

Вода бежит вверх. Здесь вода бежит вверх. А наверху - вниз. Здесь появляются и исчезают непонятные личности, а наверху ходят троллейбусы. Хотя нет, и наверху, некоторые тоже то появляются, то исчезают. Жена, например. За последние полгода для Федора уже стало привычным не знать, где периодически пропадает его законная. Говорит у подруги, но тогда почему с того момента, когда неделю назад мастурбируя струей из водопроводного крана она обожгла себе “там”, из дому не ногой? Да, что не говори - мир полон загадочного.

-Оп-па, кажись снова начинается.

Луч фонаря, дотоле бестолково метавшийся по стенам, вдруг нервно замер, выхватив из темноты сгорбленно стоящую поперек прохода фигуру.

-Эй, кто там?

Тишина.

-Эй.

Тишина.

-Опять мерещится, что ли? Я слесарь, я слесарь иду чинить трубу.

Хлюп-хлюп.

Но видение не исчезает, напротив, по мере приближения оно все отчетливей оформляется в стоящую поперек коридора, сгорбленную старуху, корчащую рожи и ожесточенно жестикулирующую.

-Бабка, ты кто?

Молчит, только руки старой карги, как бы сами собой бешено, как-то не по человечески изгибаясь, носятся по воздуху, яснее всяких слов выказывая ее намерения: "Не пущу, не ходи. Не ходи - хуже будет".

При этом единственным звуком, нарушающим тишину подземелья, остается мерное хлюпанье непромокаемых сапог.

-Ты это, глухонемая, что ли? Бабушка, пропусти, мне туда надо. Зачем? Да я уже и сам, если честно, не знаю зачем. Но точно - надо, хотя бы для того, чтобы совсем с ума не сойти. Ведь поверни я сейчас назад - бежать со страху буду, пока ноги не сломаются, а не сломаются так все равно до конца дней кошмары преследовать будут. Сам трястись всю жизнь буду и внукам закажу. Так, что одна у меня дорога - вперед. Да и течь ликвидировать надо...

Но старуха не унимается, ее жесты по мере приближения становятся все оживленнее. В хитрых сплетениях пальцев являются Федору, одна страшнее другой, картины ближайшего и отдаленного будущего.

Страшно.

Страшно идти прямо на агрессивный, шевелящийся со скоростью взбесившегося вентилятора комок рук-змей и сверкающие недобрым огнем глаза. Ближе, ближе. Уже почти совсем зажмурившись от страха - еще ближе.

-Не боюсь, не боюсь, что в тебе страшного? Обычная бабка. Даже что-то знакомое в ней. Что-то от тех милых старушек, которые отрешившись, в силу пенсионного возраста от жизни, становятся эдакой "всевидящей совестью" наших дворов. Единственное их занятие - запрет, укор. Почти что невидимые и неслышимые в одиночку, вместе превращаются они в многоротое, шипящее чудовище, останавливающее, удерживающее исподволь руководящее нашей жизнью.

Еще шаг. Ну!?

И вдруг, прямо в двух шагах от Федора старуха распалась. Распалась, и унеслась вдоль по коридору вереницей щекочущих стены огоньков.

-Все. Курить!

Сигарета, огонек зажигалки. Прислонившись к стене, Федор неожиданно почувствовал радость. Кошмар, вдруг закончился сам, все встало на свои места. Муть в голове вызванная необычностью происходивших событий, прошла, взамен ее появилось знакомое еще с детства ощущение злой, дворовой драки, допускающей все. Страшно, больно! И пусть. Но если сильно постараться, то ЭТО можно победить. А значит оно управляемо, ну тогда и с реальностью происходящего можно не так уж сильно спорить.

-Что ж, - догоревший окурок обжег пальцы - путь открыт, можно идти дальше. А то, что по течению, так это даже и легче.

И Федор, вновь зашагал вперед по змеящимся коридорам.

ЯША, ЯША И НИКОГО, КРОМЕ ЯШИ

-Что это ты рисуешь?

-Бога.

-Но ведь никто не знает как он выглядит…

-Щас узнают!!!!

Прямо по коридору - свет. Дневной свет. Что это? Вроде люк наверху не закрыли. Да, так и есть, в круглое отверстие в потолке виден кусок затянутого облаками неба, слышны звуки города.

-Вот! То-то же. Не испугался, прошел, и никакого тебе сумасшествия. Теперь в этот люк спокойно вылезти можно, два шага и ты среди людей. Все как обычно.

-Правильно, - прокряколо что-то рядом - кхе-кхе-кхе, все как обычно. Как обычно - полное говно. Что же здесь хорошего быть может?

Куча грязного тряпья наваленного на выступающей из воды площадке находившейся непосредственно под люком зашевелилась, высунув из себя грязную взлохмаченную голову субъекта неопределенного возраста, и судя по внешности, неопределенного места жительства - что уставился - говорящая голова смачно рыгнула в сторону Федора перегаром - бомжа, что ли никогда не видел?

-Видел.

-А что ж тогда шарахаешься, будто с тобой приведение здоровается?

-Да нет, нормально все. Добрый вечер.

-Кхе, добрый… Закурить есть?

-Да, да, конечно - Федор протянул сигареты. Удивительно, но наслаждение от общества бомжа, он испытывал впервые - выпить бы сейчас. Нету, а?

-Нагл. Э, да на тебе лица нет, случилось что?

-Нормально все, просто выпить хочется.

-Выпить ему… Вылез из тенмноты, глаза по полтиннику и еще выпить ему… Ну ладно, есть маленько, держи убогий.

Жидкость предложенная субъектом, согласно классификации по цвету и запаху, являлась не чем иным, как денатуратом.

Денатурат согрел, задурманил.

-Тебя как зовут:

-Яшка.

-А меня Федор.

-Ты из метро, что ль?

-Ну.

-Ого, эко куда тебя занесло. Это ж пригород почти, как дошел-то?

-По всякому, - Федору совсем не хотелось объяснять случайному знакомцу подробности своего путешествия - взял да и дошел себе. Ты то вон, тоже ведь как-то до такой жизни дошел.

-Я-то? Я, исключительно по несправедливости!

Яша тоже приложился к бутылке.

-По несправедливости. По злобе и глупости человеческой. Мне скоро уже 50, а ничего светлого, я пока еще не видел. Другие люди, как люди, машины, квартиры, почет и уважение, а я... Я, если хочешь знать, вообще, другого в жизни достоин! Только они (показал грязным пальцем вверх), тупицы этого не понимают.

Как дошел? А так. С работы завистники "попросили", жена проститутка поганая - ушла, квартиру (за много лет заработанную) и ту продать пришлось. Скажешь, это потому что пью? Ну и говори - дурак. А почему я пью, тебе это не интересно? Конечно, никому не интересно то, от чего у человека душа болит. Думаешь, я для того рожден, чтобы вот так в подвале да в канализации жить? Нет! (Хотя я и сам, уже, почти, что так думаю.) Кхе. Вру - не думаю. Это просто жизнь так несправедливо сложилась. Все другим. Ну почему никто не додумался, что это именно я был более всего достоин?

Еще в детстве (счастливая пора, чтоб ее), если мне покупали, какую-нибудь игрушку, то ее у меня обязательно отбирали. Стал взрослым - то же самое, несправедливость кругом. Знаешь как у меня, каждый раз разрывалось сердце, когда награда, почести, или просто похвала доставались кому-нибудь другому? Те люди, которые говорили, что хорошо ко мне относятся (я им не верю) советовали (советовать всегда легко), чтобы я тоже (как те, суки с наградами) старался, добивался чего-то в жизни. Самореализуйся - говорят, сделай хоть что-то, заслужи. Сволочи. Сами выслуживайтесь, я и так не говно, какое-нибудь. Просто в жизни (несправедливой) не получил того места, которого заслуживаю (вам бы так).

Если хочешь знать, то я в душе лучше и умнее вас всех вместе взятых. Мне бы вот только власти, я бы вам всем... доказал.

Кстати (вот только за идиота меня принимать не надо), в последнее время (во сне), мне все чаще кажется, что меня (наконец) все-таки, оценили... Один (пока один) человек. Абрымом его зовут. Я в том сне, у него, как бы в голове живу, разговариваю с ним, советы даю. Он меня слушается (часто сам помочь просит). А недавно, он меня господином (господь по ихнему) назвал. Так прямо и сказал - господь ты Яхре (имя мое ему трудно дается)

То-то же...

Абрым он все понимает. Умный, хотя жизнь у него, конечно тоже не мед. А что вы хотели, там (где он живет) самая середка пустыни, днем жарко - ночью холодно. Пусто, скучно. Сородичи его дикие вокруг бродят - придурки. Пока почтения от них добьешься.

Зверушка какая пробежит - так та и вовсе не заметит. Они твари, о моем существовании, сколько не старайся, даже не подозревают. Люди - человеки, те (через Абрыма) вроде слушают, да их там пять штук на квадратный миллионокилометр, и те грязные, вонючие.

Как с Абрымом познакомились? Да просто. Лежал он как то в горячечном бреду, скорпионом укушенный тут я у него в сознании то и образовался. А раз образовался, то и разговорились мы с ним. Подружились даже. Я ему (при моих-то исключительных способностях) помогаю людей на путь истинный наставлять. И все (оцени) исключительно во благо истины и счастливого будущего человечества. Жаль, в других сознаниях проявляться не могу. Ведь чем больше людей в меня (достойного) верят, тем они счастливее стать должны. Они ведь не лучше наших - тупые. Были

Сейчас поумнели.

Сначала правда трудновато было. Люди ни за что не хотели верить в то, что я и есть самый-самый, но потом сдружились потихоньку. Мы же с Абрымом им старательно объяснили, что жизнь есть полное дерьмо, вот они нас спасти их от жизни и попросили. Я им закон дал (правила пионеров помнишь?). Понравились. Да и не могло быть по-другому. Даже думать-напрягаться слишком надо было только с начала.

Они дальше сами додумали (со своими целями, конечно).

Это я про руководителей говорю (я их первыми убедил). А уж они, потом, кровью, огнем и мечем остальных убедили.

Главное что? То, чтобы они твердыми стали в своих убеждениях, которые я им через Абрыма вещаю. Первым делом их правоту в них вселить, а там уж они во славу этого, сами всех как смогут, облагодетельствуют.

Самое основное, было добиться чтобы они вину свою осознали, грех. А как признали каждого из себя виноватым, тогда им и путь к исправлению открылся. Идеально сработало. Не понимаешь? Серьезно? А тебя мама в детстве била? Че, просто била? Ну, тебе повезло. А если бы она при этом еще и убедительно внушала, что ты ей (урод, дебил, чмо конченное) своим существованием всю жизнь искалечил, тогда что? Уразумел? То-то. Приговор "Виновен по жизни", особенно если он у тебя в мозгах засел, покруче любого битья будет.

Ну а потом цепная реакция, сделай чмо один раз, а оно потом (саморазвивающееся) продолжит, дополнит, расширит понятие, да других зачморить и измазать постарается (чтоб самому лучше выглядеть). Духовность это у них называется!

А еще я, я им любовь дал. Абсолютную. Раньше они как любили? Хочу люблю - хочу не люблю. Бардак. Теперь правильно - только любить. И даже объект им для абсолютной любви предоставил. Кого? Как кого? Меня, конечно. А кого они еще абсолютной любовью любить смогут?

Понятия добра и зла урегулировал. Что такое добро? Зло? Ответ известен каждому младенцу. Добро - когда тебе хорошо, а зло - когда плохо. Тебе... А если не тебе? А кому-то? Тогда у него возникает свое добро и зло. Так им беднягам и запутаться не долго. Я данный вопрос урегулировал. Теперь у них все просто: просто добро и просто зло, для всех одинаковое. По моим заповедям определенное. Думать не надо, соответствовать надо, а кто не спрятался - я не виноват.

Правда и проблемы были. Философы-суки вредные, те все думать пытались, о реальности, да я их взял, да руками философов-то и повыбил, а на их место философов поставил. Они мои и свои-мои, свои-свои-мои, и даже свои-свои-свои-мои мысли по десять раз друг на друга нанизывают, да расширивают, да углубливают кто во что горазд (в указанных рамках, конечно), тем самым они людям истину о том как и что им думать - открывают. Наипризнанниейшие авторитеты, в натуре.

-Федюша, друг (ты, я вижу мужик понимающий). Хлебнешь? Ну, на здоровье.

-Абрым (мужик практичный), тот, только понял, что я у него в голове сижу, сразу с вопросом. что делать? Как жить господи? Кушать хочется, а работать - нет.

Я ему: - Пойди в Ебапет, там телки в цене, попродавай жену свою Сыру, деньжата заведутся. Так и сделали.

Пришел Абрым в Ебапет и говорит: (Сыре) Я знаю, ты женщина прекрасная видом. Скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя.

Получилось. Зауважал меня Абрым.

Так бы и век калымили с ним, да только ебаптяне доперли, что не сестра она ему и прочь выгнали.

Ну да ничего, мы по дороге обратно еще в пару мест зарулили.

Потом решили сотрудничество углубить, ведь не зря в народе говорят "раз получается - надо продолжать"

Говорю я как-то Абрыму: "Рассеки трилетнюю телицу, трилетнюю козу, трилетнего овна, и голубя с горлицей.

И ложись среди них спать. Спи три дня и три ночи (мясо-то помойкой завоняет, а у меня здесь тоже не розами прет, вот и почуешь вкус... (скотина) ты что лучше господа своего устроиться решил?) потом покажу я тебе видение.

-И ты, хошь гляди, Федюша.

Дверь на небе. Звук трубы. На небе престол и на нем Я сидящий подобный самарагду (так страшнее).

Вокруг престола двадцать три старца облаченных в белые одежды и на головах у них золотые венцы с брюликами.

От престола молнии в разные стороны летают и восемь огней вокруг горят - восемь духов божьих.

Вокруг престола четыре животных покрытые глазами (тот, что на жопе, подмигивает). И у каждого зверя шесть крыл (не, тут переборщил, если, пробует взлететь - обязательно ебнется, кхе-кхе).

И все они днем и ночью не знают они покоя - орут: свят, свят, свят... Ты есть бог который есть и это клево...

А когда звери кричат, деды падают ниц и говорят "Достоин ты, господи, того чтоб звери те орали"

На престоле Я (прикинутый так, что не разобрать, но круто) у меня книга.

Яшка вытащил, и для убедительности помахал перед лицом Федора замусоленным номером плейбоя.

-Книга моя! Никто ее открыть не может. И я много плакал о том, что не нашлось достойного читать эту книгу. Никто не мог ни на земле не на небе раскрыть и даже посмотреть на нее.

И только стоящий у престола зарезанный баран мог раскрыть ее (Яша отхлебнул денатурату).

А как снимет (если разрешу) баран с книги печати, тогда придет всем пи... ну тот, кто стрелой поразит (или паразит?), и будут все убивать друг друга, и голод наступит. Мертвые (веришь - нет?) будут вставать и бродить как живые, и будет землетрясение и солнце мрачно станет и звезды (во гоню) на землю попадают. И небо свернется в трубочку и горы начнут бегать, и все будут прятаться, но я все равно всех найду. Уа-а-а!!! Р-р-р-р!!! Будет людям так страшно, что начнут они искать смерти но не найдут, захотят умереть, но смерть убежит от них. Моря станут кровью, а реки говном. Затрубят ангелы в дудочки, и вот тогда всему придет полный... (отхлебнул еще раз)

И придут ангелы на конях, покрытые огнем и головы у них будут как у льва и от дыхания их у людей язвы будут. Слышь Федь, в этом месте чую с Абрымом, чего-то не того происходит. Стоит, таращится, вот думаю с ума сойдет, так и договор не заключим. Ладно, еще чуток. А-а-а-р-р-у-у-!!!

-И пришел дракон и начал всех есть и никто не мог его победить и только зарезав еще раз зарезанного ягненка (который всю эту хрень и устроил) облили ей (кровью ягнячьей) дракона и он успокоился.

Пей вино ярости господа!!!

И всякий остров убежит - и всякая гора спрячется, но ты не бойся (это я Абрыму, уже добрым голосом). Ведь спастись, дорогой мой Абрыша, смогут только ты и твои родственники (я ведь добрый), хотя не все, а только 144000,5 штук. За это ты будешь меня слушаться и признаешь своим единственным повелителем и Богом.

По-моему, мы договорились, а, Абрым? А он уже в кому впадать начал. Еле расшевелить удалось.

-Абры-ым, - говорю - ты меня слышишь? Да он никак в обмороке. Испужался сердешный. Эй Абры-ым.

-Да!!! - вскинулся - да, господи, теперь я буду зваться Абры-ым. И слушаться буду, и инурезом страдать буду.

-Тогда, в знак этого, отрежь себе член и начинай размножаться.

-Сколько отрезать то, господи?

-А миллиметров с десяток.

Не знал Абрым, что такое миллиметры, отрезал, перестаравшись под корень, и спасся род его только тем, что женой своей Сырой он на жизнь зарабатывал...

И поехал Абрым в Кыдес, и сказал про Сыру - сестра моя. И получил за это баранов и быков. И родила ему Сыра детей

-Что Федь? Зря, говоришь пугал? Не зря, результат - идеальное послушание. Вот например:

-Эй Абрым.

-Вот я Господи.

-Ты меня любишь?

-Да Господи.

-Тогда иди и изжарь мне на завтрак сына своего Язяка.

-Бегу господи (тем более, что и не мой он вовсе (члена-то нет).

Привел, положил на костер и собрался резать...

-Ладно, отбой, пошутил я, пошутил (у меня один знакомый уголовник так шутил). Ха-ха-ха. Барана лучше зарежь.

-Велик ты, господи.

-Сам знаю.

Вот так после видения и носился дух божий над водами.

-На, хлебни еще чуток. Ты мужик толковый, сразу видно. - Федор хлебнул.

Мир вокруг Федора (люк наверху, стены тоннеля), все более терял связь с реальностью. Замутненные рассказом нового знакомца Яши (или выпитой технической жидкостью) мозги отказывались осмысливать, что бы то ни было. Федор неумолимо засыпал.

Очертания головы Яши, висевшие прямо перед глазами, все еще что-то говорили, но звуки, повиснув в воздухе растягивались, сворачивали с прямого пути и заползали куда угодно, кроме ушей "смотрителя сухости". Наконец, Федины глазки сомкнулись и...

-Эй, пацан, задремал, что ли?

Хрипатый голос спрашивавшего совершенно не походил на Яшин.

-Ты бы хоть с солнцепека отошел, обгоришь, а то.

Федор открыл глаза. Вокруг, насколько хватало глаза, простиралась пустыня... и пустыня. Как он попал сюда и откуда взялся сидевший рядом, еще не старый, замотанный в какое-то покрывало мужик с озорными глазами, было совершенно не ясно.

-Где я?

-В пустыне - лицо мужика слегка дернулось, казалось, он сдерживает подступивший смех - оглянись.

-Да оглянулся уже.

-Ну и как?

-Да, чертовщина, какая-то.

-Правильно, она самая и есть. Раньше тут по-другому было. Пока Абрым Яшкой не обзавелся.

-Яшка. Бомж Яшка (в мозгах задергался образ). Это который себя богом возомнил, мы с ним только что в подвале денотурат пили, он еще про то как Абрым сына зарезать хотел, рассказывал...

Федор осекся, осознав, вдруг, всю глупость сказанного. Но для мужика, похоже, все прозвучавшее было в порядке вещей.

-Он, он самый. Тока не возомнил, а стал. И сына Абрым, как ты правильно заметил, не дорезал, и сам еще долгие годы прожил.

Лучше бы он сдох, зараза...

-Чего так?

-А то, что недорезанный Язяк родил Якоба, а Якоб очень любил баб, и бабы его любили. Лиля и Зельфиа так те вообще торг из-за него устроили, сначала по очереди любили, а потом Лиля еще и вне очереди его у Зельфиы выкупать придумала. За мандрагоры. Давай говорит, ты мне Иакова на ночь, а я тебе мандрагоры халявные подкину. На том и порешили.

К чему это я? Ах, да, к тому, что у Абрыма и так родни хоть отбавляй, а тут еще больше сделалось.

-И что, Яшка то тут при чем?

-А при том, что учение его, через Абрыма не только в свет вышло, но и среди всего этого многочисленного народа закрепилось.

Сначала, правда народ смеялся больше, типа: "Ну-ну, заливай, придурок". Но потом сообразили, что с помощью Яшки, от всего чего угодно отмазаться можно.

К примеру, Руфа, бабенка ядреная, но бедная (муж-то помер), жила как придется и ела что попало, и как-то родственница ее сказала:

-Иди к Возозу (богатый мужик) он сегодня на току ночует, подойди и открой его снизу и ляг туда, дальше он сам подскажет. Она пошла, открыла, легла, сделала (на вкус солененький оказался, снизу-то) и Возоз разрешил собирать ей колоски на своем поле. А она всем рассказала, что он на ней женился только тайно, и вообще, что людям судить, если на то божья воля. Отмазалась. Позже из этого не без Возозовых связей обошлось, "святую историю" сделали.

Или Варлаама взять, - ехал он на осле, и пьяный упал с него в канаву. Домой приехал поздно (а может тоже Руфу за колоски драл, кто его знает). Но жене, сказал (сообразил), что видел ангела (тот его типа домой не пускал), и даже его ослиха видела, а жена, если не поверила, хуже (тупее) ослихи, значит.

Вобщем Яша в моду вошел. И попробуй, после тех случаев кто сказать, что Яшка - глюк похмельный, дудочки...

Ну Абрым, ясно, под это дело, храм строить начал.

Якоб, тоже вовремя сообразил, что базарить с Яшей, теперь вроде как любой может, и тоже свое место под солнцем занять решил. Пришел, как-то, нога вывихнута (наверное за сайгаком по малолетству гонялся), а всем рассказал, что это ему бог сломал (встретились мол в пустыне, бороться стали. Бог, он хилый, победить по честному и не смог, вот и сломал ногу-то. Зато, после этого благословил и значит теперь у Яшки с Якобом, самый, что не на есть прямой контакт налажен!).

Соответственно, авторитет у Абрышеной семейки вырос даже выше, чем у той бабы, что рассказывала как сына ее братаны в рабство продали, а он в люди выбился (у фараона замом работает) и матери тоже помогает. Вот, фотку свою (всем хвалилась) прислал.

Но какой зам фараона с богом сравнится?

Абрым вообще веселый мужик был.

Поехал как-то Абыам к Лоцу, в Годом и Соморру. А там же все педерасты конченные, и он, чтобы его не трахнули назвался ангелом - вестником бога (да он и сам в это верил).

Но не помогло, сильно уж у него был красивый зад, выросший после того, как он отрезал себе член. Тогда он предложил им Сару и жену Лоца (хотя Лоц был против). Не взяли, зачем педерастам бабы то? Ну и потерял, значит наш "ангел" невинность.

А пришел он сказать, что приближается землетрясение (его одна бабка, она ревматизмом такие вещи за месяц чует, послала) и не сказал в отместку, а сам убежал с Лоцом и его женой и дочками.

Горожане в результате погибли, а Лоц на горе поселился.

Абрым был не прочь в попу побаловаться (понравилось) и они с Лоцом замочили жену Лоца (чтобы не мешала) в соляном растворе (приколисты).

Потом Абрым поехал домой, а дочки Лоца насмотревшись на папины оргии (малолетки) напоили его и тоже с ним трахались. Визг, писк в пещере, а он лежит, притворялся, что вроде ничего не понимает.

Э-эх, если бы этим все кончилось, все бы ни так страшно было. Но ведь они (Абрым с Яшей) и делами заниматься не забывали.

Началось все, с заповедей. Приволок Абрым камень, а на нем надолблено:

Да не будет у тебя другого Яши

не вздумай рисовать или лепить

не произноси имени Яша попусту

В воскресение отдыхай

почитай папу и маму, а то сам от детишек получишь

не убивай

не блядуй

не воруй

не ври

не вари козла в молоке матери его

и не приходи ко мне с пустыми руками

Поставил он этот камень в центре деревни, измазал себе голову елеем и хитон надел. Я - говорит - поп (это от того, наверное, что его в Годом-Соморе в попу... ну ясно).

Народ обирать начал (народ, по вышеуказанным причинам этому не противился, они ж все верующие).

"Не ну ты понял, за тот грех быка, за тот курицу, одного агнца приноси утром, а другого вечером, птичку, птичку отдай греховодник". И против ничего не скажешь (все же верующие).

Потом коробку для Яши строить начал, "ковчег завета". Жить, говорит, он там у меня будет.

Голос Яши: "Абрым, у тебя были в детстве хомячки? Так вот, короб, примерно такой же, тока золотом изнутри выложенный. Камнями разными блестяшшыми. Понял?".

-Понял, Господи!

Князь местный, как тот ящик увидел, долго в себя прийти не мог. Завидовал. Потом с Абрымом о чем-то пошептался, и поддерживать начал.

-Религия, - говорит - дело святой государственной важности.

Выгоду, видно допер (да пару камней от ящика себе на шею повесил). Ну а куда, как известно князь, туда и грязь, так, и приобрели благоволение в очах твоих, господи...

-А вред-то в чем?

-В том, что, когда, человек на все случаи в жизни отмазку имеет, он (какое бы место не занимал), рано или поздно гадости творить начинает (и другие, на него глядючи). И гадость в такой прогрессии, легко весь мир на колени поставить может, да так, что и возразить потом невозможно будет. Потому что как возражать сразу всем? (Большинство же люди сообразительные.)

Был и среди этих, один нормальный человек. Веселый. Еклисастом его звали. Встретит, он, бывало Абрыма и говорит:

-Всему свое время. Что было, то и будет.

Или вопрос какой каверзный задаст: "Что пользы работающему от того что он трудится?".

Абрым, конечно, в ответ:

-На все воля Яшина.

А тот:

-Все идет в одно место, все вышло из праха и вернется в прах. И звери и человеки, все там будем (что, мол выпендриваться-то?). И давай Абрыма доставать.

Тут Абрым, по местной традиции, камень хватает (время собирать камни) и прямо в Еклисаста швыряться начинает (время разбрасывать камни).

-В многой мудрости - много печали, - вопит Еклисаст, и бегом оттуда. А потом, все равно, из-за забора высунется и обязательно крикнет: "Выкидыш счастливее тебя", но близко не подходит (живая собака - лучше дохлого льва).

Весело, в общем, разговаривали. Вот только, когда, вслед за Абрымом и другие к Яшиному учению потянулись, Еклисаст шутить перестал. Помрачнел.

-Пиры, - говорит, - конечно, устраивают для удовольствия, и за все платит серебро, но, все-таки "Посеешь ветер - пожнешь бурю"

Плюнул на всех, и ушел жить в пещеру. С тех пор многие туда уходили (тоже мудрецами хотели прослыть) да вот только не один не ворачивался. В народе поговаривали, что Абрым недалеко от входа западню вырыл, да проверять никто не решился. А то вдруг это правдой окажется, что тогда делать.

А когда Абрым помер, то у него достойный последователь нашелся Моняня. Собрал весь народ, да и шасть в Ебапет. Жить, - говорит - там будем, работать. Ебапптяне поверили. А как попривыклось все - сказал девкам:

-Возьмите у ебаптянок золото (типа праздник у нас), украшения всякие до утра. Взяли. А ночью Моняня поднял всех и бегом из Ебапта. Ограбил и удрал, значит. Царь ихный за ним войско, конечно, послал, да только потопло оно все в море. Прилив-отлив - географию учить надо, понял? Хе-хе!

После этого Яшкины последователи кочевать начали. Ходют-бродют по пустыне, то Ханан вырежут, то еще кого. Типа бомжей. Работать ни-ни. Нам бог подаст, мы избранные.

Люди от такой жизни и возмущаться не стали, а наоборот, как Яша мыслить начали. Мы говорят, всего достойны, да не ценят нас язычники, мать их ети. Так ругаясь и разбрелись по свету.

-И что, так и сгинули?

-Да нет бродят еще, только хреново им нынче. Сейчас здесь, на этих территориях Ромуляне заправляют. Так у тех все жестко, или работай или... ну вобщем конкретные ребята. Был тут на праздники в Иралилиме, встретил знакомца своего старого Еремея (он сейчас вроде как пророком подвизался), так тоже сидит, плачет.

-Как плачет?

-А вот так:

"Ай херово-херово, тяжкое рабство. Нет идущих на праздник, все измученны рабством. Священники вздыхают, нет девичьего смеха, горько-о-о.

Враг простер руку на самое драгоценное. Весь народ вздыхает ища хлеба, отдает драгоценности за пищу, "Воззри господи и посмотри как я унижен". Разинули на меня пасть свою все враги, свищут и скрежещут зубами, говорят: только этого и хотим мы". Сердце вопиет к господу: лей ручьем слезы день и ночь не давай себе покоя. Измождил плоть мою и кожу, сокрушил кости мои. Огородил меня и обложил горечью и тяготой. Ты слышал голос мой не закрой уха своего от вопля моего.

Для чего совсем забываешь нас? Неужто ты навсегда отвратил лицо свое от нас. А может ты умер, а? Бог умер? Бог умер!Ой горюшко-то... и мы помрем."

-И что, помрут?

Да нет, в последнее время в народе слух распространился, что придет спаситель и огнем и мечем выжжет врагов. И наступит справедливое царство...

Опять бабы, водка, грабежи и наплевательство на все остальные народы.

-...

Ну ладно, пойду я, да и тебе пора.

-Подожди... А ты сам то кто?

-Еклисастом в народе кличут.

-Жив?

-Жив.

-А с Яшкой что дальше стало?

-Проснешся - сам увидишь.

И пошел, приговаривая: "идет ветер к северу, переходит к югу, кружится, кружится и возвращается на круги своя..."

-Что же дальше мне делать? - кричит вслед Федор.

-Все, что может рука твоя, потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы ни размышлений ни мудрости.

Ветер лениво перебирает барханы...

Замерз. Снова в тоннеле. Тусклый свет проникает сквозь открытый люк.

- Яшка. Яшка. Ты что вправду умер что ли? Ну! Холодный уже. Мать твою...

Выбираться отсюда скорее надо (черт с ней с лужей) Да, лужа, вода, кстати: "Дух божий носился над водами" интересную фразочку Яшка придумал.

Нет, Яшка, все же не прав был, у меня бы и то лучше получилось. Дух божий носился над водою... заманчиво.

Ладно, черт с ним, с Яшкой, первым делом, надо сообразить в какой части города этот люк на поверхность выходит. Хорошо бы недалеко от дома, а то менты и все такое.

Руки Федора потянулись к ведущей на верх железной лестнице.

-Не ходи.

-Кто здесь?

Рядом та самая, загорелая девчонка.

-Не ходи, это не твой путь.

-Какой путь? Я домой пошел.

-А как же "Дух божий... над водами...", посмотри в зеркало, Федор.

И правда, прямо перед собой, на грязной стене тоннеля Федя увидел грязный, замусоленный осколок.

-Видишь Феденька?

-Что?

-Яшу...

И точно, отражающиеся в зеркале знакомые с детства черты, при каждом шаге вверх смазывались, менялись, превращаясь в опухшее от денатурата лицо подохшего Яшки. При этом лежащий в низу труп, как бы усыхал становясь все более нереальным.

-Не надо...

И уже не только девочка, взгляд, направленный в его спину уже не один (спиной чувствует) много. Оборачивается Федор и видит, в глубине тоннеля глаза старухи. Из темноты. Изучают. Надежда? Насмешка?

И другие (их не видно, но они все равно есть).

Зачем им это? И кому им? Ведь все же, как надо: страх преодолел, Яшу сменить готов (не останутся люди без начальника), что им еще нужно?

-Не ходи...

Неужели есть что-то еще. Что-то, чего мы не знаем. Нет, ясно, что Яша и его дела - вещь довольно поганенькая, но есть же и другие формы руководства (а без руководства, сами знаете - бардак). Ладно, разберемся. К черту лестницу. В воду. Пойду по течению. И не потому, что вы тут уговаривать взялись (глюки долбанные). А потому, что откуда (куда?) лужа бежит, найти надо. Я ведь смотритель сухости, как-никак.

Идет Федор, топчет сырость сапожищами. Вот только жаль вода уже выше колен поднимается. Холодно.

-А ты по верху, Федор, по воде иди, там суше, теплее.

-Че?

Но ноги и вправду уже скользят по водной поверхности, оставляя при этом вполне реальные, рифленые следы монтерских сапог. На душе становится весело.

-Вниз по течению, к истокам, я иду - напевает Федор - по воде иду я, яко по суху-у.

Все правильно, Яша - не мой путь. Я другой, я спаситель.

Брызги радугой, до самого неба...

СПАСИ БО…

-За-е-ба-али!

С утра батя как клещ вцепился - работай, типа, давай, с обеда мать куском хлеба попрекает. Дебилы! Да кому она нужна их работа? Плотник - почетная профессия? Ага, щас, поверил. Долби деревяшки с утра до вечера, пока сам деревянным не станешь. Нашли почет. Ну и что, что с того, что мне уже тридцать? Не женился? Угла своего нет? И что? А-а-а, опять одно да потому...

И вот так каждый день. А то что я человек другой, возвышенный, им червякам не понять. Они думают, что все так, как они думают. Нет! Я жизнь вижу. Время, говорят, попусту провожу. Нет. Я думаю! Мир он ведь так устроен, что о нем думать, размышлять надо. Вот, например батя, с утра до вечера горбатится (горб - батя), а от его стараний только мозолей и прибывает. Мать, тоже - хлеб жнет, муку мелет, по дому суетится,(жизнь проходит, умрет скоро) и что. Мрак.

Скажете всем так и положено? - Чушь! Было бы положено, все бы и горбатились (и Ефрем, ростовщик толстопузый, и священники), ан нет. Горб только те зарабатывают, кто о жизни думать не хочет.

Да, священники, они - молодцы, сутра до вечера сидят умные слова выговаривают, а люди им за это еду да деньги таскают. Вот бы попом стать, и почет тебе и уважение, и в доме полная чаша. А главное работать не надо (горбатиться). Красота. Только одно плохо, чтобы попом стать, нужно книги поповские (Абрымом завещанные) почти наизусть знать, если забыл чего там, как написано, враз из попов выгонят.

Хотя... мне один ушлый мужик (Ваней зовут) подсказал, если смелости набраться, то можно и не учить не чего. Краткое содержание этой муры, у нас каждый с детства знает, а в остальном и приврать можно. Оно так даже лучше, авторитетней. Поп тебе на это - "не по писанному рекешь", а ты ему - "на то воля Божия, и только я один ее знаю", все сразу и утрясется.

Тока страшно, вот...

Ладно, пока предки вообще не заканали, пойду к Ваньке схожу, базары его хитрые послушаю (у меня от них потенция, творческая, так и поднимается).

-Привет, Вань, как успехи - бомжатина. Что надулся сразу (бомжатина ты и есть) живешь где попало, жрешь саранчуков, да то, что кто-то на помойку выбросит. Кабы не мысли твои светлые, так ничем бы от обыкновенного бомжа не отличался. Что? Претворять в жизнь? Страшновато мне как-то...

-А ты не бойся, я первым пойду.

-Как это?

-Так, пойду и скажу всем, кто на встречу попадется, что спаситель, которого все ждали уже пришел (а тут и ты следом, вот он мол я).

-Ты что, с ума сошел, чтоб я, да сразу в спасители... может постепенно как?

-Не, в Спасители (пиши с большой буквы) тока сразу и можно. Ну где ты видел, чтоб хоть один, даже самый умный поп в боги выбился? Нет? То-то же. Богами не становятся - ими рождаются, а ты у нас, как раз по всем статьям подходишь.

-..?

-Тебя мать от кого родила? Стоп - стоп, не надо с кулаками... я про дело говорю.

-От кого? (хрипло).

-От духа святого - силы господней (за что отец твой бил ее не раз и нещадно). Так значит ты ОН и есть.

-Кто?

-Верблюд в пальто, сын божий - спаситель. Теперь понял?

-П-понял. Да только страшно все это.

-А ты не боись, или... нет. Короче, мы так сделаем - ровно через неделю, я выхожу и начинаю проповедовать, если ты, дней через десять следом не идешь, то я в Спасители, быстренько нахожу другого. (Бабки поровну и вся недолга.) Ну что, по рукам?

-По рукам, но...

-И никаких "но".

  Дальшееееее!