Обратная сторона.

Sam O’War

8.

Эльфы бессмертны, это каждый ребенок знает. Они живут по десять тысяч лет не старясь. Они умеют делать недоступные нашему научному пониманию вещи. Эльф способен усилием воли поднять на море пятибалльную волну. Или без огня выковать меч. Или ускорить вегетацию колосовых. Почти как боги. Бессмертные, как боги и красивые, как боги. Ни одного из них мне еще не довелось видеть вблизи - они держатся особняком и чураются орков. И ни одной эльфийки мне до сих пор не удавалось увидеть даже издалека. Теперь вижу. Сказки не врут. Эльфийская красота превосходит человеческую на порядок. Появись одна из них на нашей стороне и фотомоделям гарантирована печальная участь, а конкурсы "Мисс Вселенная" отомрут в силу своей бессмысленности. Такую красоту невозможно выдумать. Я даже сомневаюсь, что ее можно вспомнить. И вот она - эта немыслимая красота. Лежит с моим топором между лопатками. Серый капюшон сполз с головы и антрацитовые локоны хлынули на траву. Одна прядь упала прямо в небесную лазурь очей.

Сердце мое забыло трепыхаться, пропустив пару ударов.

«Невозможно». Единственное это слово овладело мной безраздельно.

Я тонул. Я погибал. Я летел в пучину. К небесам. К этой нескончаемой бездонной синеве. Мысли мои, как в силках, запутались в волосах цвета южной полуночи, а рассудок растворился в прозрачном жемчужном сиянии кожи.

И лишь одна мысль прорывается. «Этого не может быть. Этого нет. Это не происходит.»

Я подползаю к ней, не в силах совладать с собственными ногами. Бережно, чтоб не потревожить, сдвигаю упавшую в глаза тяжелую прядь. Кончиками пальцев касаюсь едва приоткрытых уст. Безответно. Ни движения, ни вздоха.

Господи! Неужели это я? За что? Почему? Как ты мне позволил сделать это?!

Безответно.

Медленно, нехотя нежный румянец покидает ее лицо.

Господи, что тебе стоило заставить ее оглянуться?

Перед глазами, как закольцованная кинопленка, та секунда, когда моя ненависть холодной сталью вошла в серый плащ. И еще раз.

Я ее убил…

Я не знал, Господи! Я не знал! Я думал, что ударил убийцу… Господи…

Взгляд скользнул по серому плащу. И остановился на тонких бледных пальцах, минуту назад сжимавших рукоять кхукри. Кровь еще не застыла на нежной коже запястья. Темная орочья кровь. Кровь Дерсу.

Перевожу взгляд на него.

Слипшиеся, потемневшие патлы. Оскаленные клыки. Косо ухмыляющееся располосованное горло.

Рыжий! Как же так? Как же?...

А он смотрит на меня с последней отчаянной беспросветной надеждой. И в смертью расширенных кошачьих зрачках непроглядный бездонный мрак. Я опоздал. Рыжий, я не успел. Я опоздал спасти тебя.

- Черт, за что?!!

- Алё.

- Привет. Я не поздно?

- Вообще то… нет, не поздно.

- Ну ладно тогда. Извини, я в другой раз позвоню…

- Нет, нет. Ничего. Я еще не ложилась. Что-то случилось?

- Нет… Ничего такого. Ты сейчас в настроении разговаривать?

- Выкладывай.

- Да нечего выкладывать. Просто… Ладно, извини, что разбудил. Я в другой раз позвоню.

- Алё, алё, не бросай трубку…

Тишина. Туман. Белый молочный туман. Холод. Ощущение, как будто тело ничего не весит. Ощущение спокойной силы, настолько далекой от всего человеческого, что первая реакция - страх.

Но эта реакция прошла. Страх сменился ужасом, когда она поняла, ЧТО произошло. Она в Чертогах. Это значит - она мертва. Это значит, что операция провалена. Четыре года упорной работы - и все прахом! Провал! И на чем?! На мелком орке, у которого и имени-то нет. Сниму кожу со шпионов, но сперва отрежу им их поганые бездарные уши и языки. Надо было нанять больше людей. Или хотя бы вооружить их всех арбалетами. Да, надо было нанять трех арбалетчиков и выдать им орочьи стрелы. Местные разборки, никто до истины докапываться не будет. И к Мандосу всех этих орков и полоумных туристов. Инструкция позволяла. Правда в крайнем случае. Дождалась крайнего случая! Хотела сохранить репутацию «чистой девы», умеющей сделать дело и не оставить после себя гору трупов. Надо было не строить из себя принцессу, а делать все по максимуму, глядишь, и жива бы сейчас была и задание бы выполнила… Задание! О, Эру! Я же все при себе оставила! И теперь все результаты четырех лет работы в лапах урука!

- Лажа какая-то, - пробормотал я.

- Полная лажа. - Мрачно согласился Лурц.

Мы сидим посреди травы и отмахиваемся от паутов.

- Отродясь сюда илыды не совались. А уж бабы ихние - так это вообще неслыханно. Примерно, как если бы я в Амане оказался. Ох, не к добру это...

Я молчу. Корчь положила на лапы лобастую свою башку и притворяется, что спит. Плохо притворяется. Уши выдают. Лурц перебирает собранные с убитых вещи. (Пока я предавался душевным терзаниям, он тщательно обшмонал трупы. Он и ее попытался было обыскать, но я не позволил, поэтому он ограничился только тем, что снял с нее широкий дорожный пояс с набедренной сумкой)

- Глянь сюда, - Окликает он меня, покачивая на ладони туго набитый кошель. - Южане бесплатно не работают.

- Много там?

- Достаточно, чтоб пару зим не бедствовать.

- Я так понимаю, что это оплата за поимку варга?

Корчь приоткрыла один глаз.

- Никакой варг таких денег не стоит.

Корчь открыла второй глаз и удивленно приподняла уши.

- Думаешь, на карманные расходы?

- Не думаю. Что скажешь? - обратился он к варжине.

Та опять закрыла глаза.

- Если, это не за нее, то за тебя.- Предположил я.

- Я тоже таких денег не стою.

- А Рыжий? Рыжий стоит таких денег?

- Рыжий стоит. Только это и не за него тоже.

- Почему?

- Его бы тогда живьем брали.

- А если - месть?

Лурц взглянул на меня, как на идиота и опять принялся перебирать боевые трофеи: четыре ножа, самострел с полным колчаном (вастак так и не успел прицелиться), кастет и шипастый браслет эльфийки.

- А это что? - Лурц вертит в руках продырявленную посередке круглую пластинку.

- Это сюрикен. Наверное с нашей стороны притащили.

- Для чего?

- Метательное оружие. Японское.

Урук хмыкнул и сунул пластинку к себе в суму. Туда же отправились и кастет с браслетом, и ножи, предварительно завернутые в кусок ткани. Самострел Лурц приторочил к седлу, колчан повесил себе на плечо, а тесак - сунул за пояс. Деньги мы поделили пополам. Мне достались все остальные шмотки. Почти целая куртка, пара заляпанных кровью, но целых плащей, сапоги гондорского пошива… блин… почти не ношенные… Я сглотнул комок.

- Лурц. - Он поднял голову. - Мы их хоронить будем?

- А у нас есть время? Скоро эти buubi pushdug вернутся.

- Не отобьемся?

- Считаешь себя лучшим бойцом, чем Рыжий?

Корчь вскочила, как и не спала.

- Не рыпайся, - махнул на нее рукой Лурц. - Подралась уже один раз, хватит.

Я завернул шмотки в один из плащей и перетянул крест-накрест веревкой. Посылочка. Хоть сейчас на почту. Привязал сверток к седлу, взял Буланку под уздцы и пошел проститься с Рыжим. И со своей жертвой.

Да, верно говорят, что судьба находит тех, кто ее ищет. Вот и нашла...

Они лежали все так же рядом, и медные пряди мешались с черными.

Я закрыл ему глаза. Распрямил на траве вывернутое агонией тело. Хотел сложить его руки на груди, но пальцы мои ткнулись в липкое. Другой народ, другие ритуалы…

- Лурц. - Севший голос не повиновался. Я прочистил горло и сказал уже громче. - Лурц, дай нож, пожалуйста.

Лезвие блеснуло и ткнулось в землю рядом со мной. Мой перочинный. Я вытащил его и вытер об рукав, зажмурился, набрал в грудь побольше воздуха и полоснул себя по свежезалеченному бурому шраму. Больно, черт! Вытягиваю руку над орочьей ладонью и смотрю, как тоненькая красная струйка стекает в траву, просачиваясь между его пальцами.

- Все там будем. - Выдавливаю я из себя.

Лурц молча стоит за моей спиной. Поворачиваюсь к эльфийке. Протягиваю руку к распахнутым синим очам. Нет, не могу. Просто поправляю ей волосы, чтоб не лезли. Прикасаюсь в последний раз к ее коже.

Тут урук-хай вдруг широко шагает, переступив через тело и хватает ее за руку. За левую, которой она загребла рыжий хвост.

- Ash nazg gimbatul! - Выругался он, лихорадочно огляделся вокруг себя и принялся шарить в траве. - Ах ты, недоносок рыжий, кишкилдык лишайный, варжий выкормыш! Всего-то каких-то два века… Ну доберусь я до тебя!

- Что такое? - Я очнулся от мрачных мыслей.

- Нет, не зря тебя Рыжий отметил. СтОите вы друг друга. Слышь, туземец, ты хоть представляешь себе, какая ты везучая падла?

Лурц выудил из-под одуванчика и ткнул чуть не в лицо мне отрезанное орочье ухо с тремя серьгами и расхохотался.

- Вот что ей надо было! - И повернул ее руку ко мне, чтоб стало видно кольцо.

Лурц, парень крепкий и безапелляционный, почему-то угрюмо тащит меня за собой. Я пробовал просить, ныть, канючить «Дяденька, отпусти». Единственное, чего я добился - разъяренный урук схватил меня за загривок и припечатал лбом об осину. Дальше я уже не шел, а ехал, перекинутый через седло. Варжина перестала рыскать в поисках дичи и плетется рядом, уткнувшись носом в тропу. Тропка еле видна. Не сказать, что Мордор - густонаселенная местность, но мы куда-то совсем в безлюдный район забурились. Ни души живой вокруг вот уже несколько часов. А мы все идем и идем, не снижая темпа. Скоростные ребята, эти уруки. С Рыжим мы такие расстояния преодолевали суток за трое. Буланка потрюхивает мелкой рысцой и трясет меня неимоверно. Голова болит.

- Лурц, дай я нормально сяду.

- Бягом! - рявкает он и останавливается.

Я поспешно меняю положение в седле, хватаюсь за луку и киваю, готов мол. Урук будто только этого и ждал. Дернул коня под уздцы и припустил широким размашистым бегом. Я чуть было не свалился. Корчь серой тенью не отрываясь мчалась следом.

- Куда гоним, шеф?

- Есть тут озерко одно…

Ну, озерко, так озерко. Сжимаю покрепче коленями Буланкины бока и стискиваю зубы.

А ты все цепляешься за воспоминания. Ловишь ускользающие крупицы, мгновения твоей былой жизни, как будто от этого зависит вся твоя следующая жизнь. Нет. Не «как будто». ПОТОМУ ЧТО зависит. Память - все что осталось от тебя. И только воспоминания могут тебя спасти. Только они делают тебя тем, кто ты есть. Вспомни, кто ты. Чем ты жил все те годы? Что тебя держало ТАМ, и что не позволяет остаться ЗДЕСЬ?…

…Веселые бесенята скачут искорками в глазах.

- Я выпустил его! - почти выкрикнул ты и подхватив ее на руки закружил по залу. - Я его выпустил, - шепнул ты ей, коснувшись губами виска. - Выпустил и увел на ту сторону. Он теперь свободен.

- Ты - сумасшедший, - рассмеялась она. - Если кто-то узнает, ты просто так не отделаешься.

- Плевать. Пускай теперь делают, что хотят. - Тебе сейчас и вправду все равно. Тебе хорошо сейчас, а все что будет потом - не важно.

Ты берешь ее лицо в ладони и заглядываешь прямо в глаза. Искорки веселья постепенно тонут в теплом разгорающемся пламени.

- Я люблю тебя, родная. - Произносишь ты одними губами…

…Снег налипает на ресницы. Густой и теплый, как пух белого гуся. Ты стоишь, прикрыв глаза и ловишь лицом снежные хлопья. Ночной снегопад в безветренную погоду. Прохладный мокрый собачий нос тыкается в твою ладонь. «Привет, дружище»…

- Прощай, дружище.

- Ты уверен?

- Что не хочу отправиться с тобой?

- Да.

- Не уверен.

- Может тогда передумаешь?

- Нет. Я останусь.

- Почему?

- Мне есть с кем оставаться. Удачи тебе на той стороне.

- Тебе удачи.

…И вдруг ты понимаешь, что никто вокруг не встанет на твою сторону. Даже не подумают. Те, кто еще недавно зазывали тебя пить пиво, сейчас глядят с ненавистью, с отвращением, со страхом. Им не важно, что на самом деле твоей вины нет. Они видят и слышат только то, что хотят видеть и слышать. Они боятся. Страх закрывает им глаза и уши, искажает их память. И ты, как за соломинку, хватаешься за единственный взгляд, протянутый к тебе, как рука помощи…