|
6.
Медусельд уже спал, в редких освещенных
пока что окошках гасли один за другим ночники, и лишь в одном истекала жарким
воском свеча, призывно мерцая сквозь кривые стеклышки принцессиного
окна.
Эовин прикусила кончик лебяжьего пера и задумалась над
первой строкой.
"Здрав будь, любезный моему сердцу Капитан. Шлет
тебе привет из сердца Рохана твоя Белая Дева. Вот уже
вторая седмица, как не получаю я весточки от тебя. Сердце мое рыдает, и душа
тоскует, маясь неизвестностью. Пропиши мне, как ты
живешь-можешь в своем Осгилиате, не одолевают ли вас гнусные
орки?»
Затейливо украшенные буквы ровно и четко выстраивались на пергаменте, как
гондорские солдаты в строю.
«У нас намедни приключилась очередная пропажа табуна.
Вороных-то всех покрали еще летом, а нынче угнали полста каурых
хорнбургской породы. По следам видать - мордорские, да и
направились на восток, стало быть, мимо вас пойдут. Братья мои с дружиною
погнались за ними, да боюсь, не случилось бы, как в прошлый раз, когда орки при
виде погони стадо телят прирезали, а сами ушли. Ну да что я все о делах да
заботах? Как там ты, милый друг мой? Жду не дожду
случая, коий позволил бы нам свидеться. Хочу увидать
лик твой прекрасный, хоть мне и неведомый. Надеюсь, что чувства мои к тебе
взаимны. Утешь мое сердце, отпиши хоть пару строчек. Твоя Белая Дева.»
Эовин мечтательно подняла взор и в который раз
вздохнула.
- Боже, какая это, все-таки, мука, оказывается - роман по переписке, -
пробормотала она мечтательно и, рассеянно покусав кончик пера, принялась за
следующее письмо.
«Здрав будь, любезный моему сердцу кузен
Теодред. Шлет тебе привет из сердца Рохана
твоя Эовин. Успокой мою
душу, скажи, что последний наш разговор был следствием возбуждения твоего в
предвкушении схватки с орками? Не могу поверить, что ты подозреваешь меня в
неверности. Как ты мог поверить этому исчадию лжи по прозвищу
Гнилоуст?»
- Так, - отметила она про себя, - Эомеру тоже надо бы
пару строчек накропать насчет Гримы. Пока этот наушник
толчется возле дядюшки, все мои политические усилия
пропадают втуне. Законопроект по усилению западной границы не иначе как его
заботами приглушили. Ах, будь моя воля!...
Эовин представила себе Первого
Советника на дыбе и в груди у нее потеплело.
- На чем бишь я там остановилась? …«Этому исчадию»…
Ага.
«Сердце мое плачет и стенает. Ведь все помыслы мои только о тебе, душа моя.
Умоляю, скорее перебей окаянных орков дабы
незамедлительно возвратиться в мои объятия. Утешь мое сердце, напиши, что не
держишь ты при себе темных мыслей, что по-прежнему любишь меня столь же сильно,
как и я тебя. Твоя…»
- Ах, ты, мразь такая!
Племянница конунга прихлопнула себя по лилейной шее, куда впился комар.
Насекомое увернулось, отлетело в сторону и закружило над чернильницей.
Эовин протянула руку к лежавшему
подле нее клычу. Тонкие пальцы сомкнулись на рукояти,
и одним молниеносным движением клинок прервал жизнь кровопийцы. Насекомое
плюхнулось прямиком на непросохшую еще предпоследнюю строчку, размазав пару
букв в неаппетитную кляксу. Девушка раздраженно закатила глаза, попыталась
аккуратно выправить помарку, но потом плюнула, скомкала испорченную записку и
принялась переписывать начисто.
Грима пригладил обеими ладонями начинающую
редеть шевелюру и постучался в дверь принцессиных
покоев. Не дожидаясь ответа, открыл тяжелую створку и шагнул внутрь.
Эовин торопливо прикрыла кисейным рукавом корреспонденцию и
гневно взглянула на Первого Советника конунга.
- Я не звала тебя, Гнилоуст.
Голос ее был сух, как зимний ковыль. Грима в душе поморщился, но мышцы его лица
сами собой сложились в приятную улыбку, а спина привычно приняла полунаклонное
положение.
- Моя госпожа, я всего лишь пришел пожелать вам доброй ночи и сообщить, что из
Осгилиата прислали новую дюжину почтовых голубей. Не
желаете ли, чтобы я отправил ваши письма?
- Я сама справлюсь, - резко оборвала его голубоглазая белокурая
красавица, дочь сестры конунга, самая влиятельная девица Ристании. Мечта, а не
невеста.
Грима согнулся еще ниже.
- Как изволите, моя госпожа. Но стоит ли пачкать столь изысканные персты
птичьим пометом?
- Я сказала! - отрезала гордячка.
Советнику ничего не оставалось, кроме как тихо прикрыть за собой двери. Все,
что ему нужно, он уже увидел - валяющийся на полу кусочек пергамента
«…чадию лжи по прозви…», «…моему
сердцу кузен Тео…». Смысл ясен. Несколько неприятный для
Гримы, хотя и ожидаемый смысл. Но впрочем, не мешает прочитать все полностью,
там может оказаться и более интересная информация. Гнилоуст
направился в голубятню. Аккуратные ряды клеток вызвали приятное чувство
удовлетворения от хорошо сделанной работы. Грима прошелся, любовно прикасаясь к
бронзовым табличкам на садках. «Восточная застава», «Минас
Тирит», «Хельмова крепь», «Осгилиат»… Советник нежно погладил хохолок на голове
пестрого голубя в клетке с надписью «Северная застава»:
- Привет, дружок. Жду тебя завтра домой.
Кто владеет почтой, тот владеет ситуацией. И Грима прекрасно пользовался на
практике этим теоретически простым правилом. В полулиге
от дворца располагалась не столь претенциозная, но так же четко организованная
голубятня, существование которой при дворе конунга не афишировалось. Туда-то и
свозились свежие почтовые голуби из других городов и областей. А во дворец
поставлялись под их видом личные птицы советника, собственноручно им выхоленные
и прикормленные. Ни одно послание голубиной почты не проходило мимо глаз серого
правителя Ристании. Грима улыбнулся своим мыслям и
отправился в Золотой Чертог. Конунг ждет своего верного советника.
|
