Глава 17

- Эй, соня, вставай, - далеко-далеко раздался знакомый голос. Иваш открыл глаза, над ним стоял сияющий Никита. Перевалившее далеко за полдень солнце било ему в спину, расцвечивая золотым ореолом волосы. Руку неприятно холодило, Иваш скосил глаза и весь похолодел. Рука свесилась с облака и болталась под напором ветра, как нога болотного кулика. Иваш осторожно подтянул ее к себе, перекатился подальше от края, встал на ноги. Внизу живота забулькало. Иваш, переминаясь с ноги на ногу, покрутил головой в надежде найти укромный уголок, решил обратиться к Пану.

¾ Панька, а нельзя твою лошадку белогривую пониже к земле?

¾ Зачем? - хитро прищурился Пан.

¾ Ну, может она попаслась бы на травке, пока я проверил бы кусты.

¾ А ты с облачка, с краешку, по ветру, - захихикал пастух, беря в руки кнут.

Иваш покраснел.

¾ Я тебе чо, Илья-пророк? - буркнул он.

¾ Тогда - другое дело, - серьезно сказал Пан. Он встал, длинно взмахнул правой рукой. Мимо его плеча пронеслась черная кожаная змея хлеста. На верхушке облака ослепительно вспыхнуло, раздался такой оглушительный удар грома, что Иваш с Никитой мгновенно присели, зажав ладонями уши. Облако резко остановилось, словно уткнулось в стену кузни, и вновь набирая скорость, устремилось к земле. Чтобы не упасть, Иваш вцепился в Никиту. Желудок подпрыгнул до горла, пытался зацепиться за язык, но не удалось, и он опять рухнул вниз, вызвав новый всплеск ниже пупка.

Облако снизилось почти до верхушек деревьев, медленно поплыло над лесом, выискивая удобное для посадки место. Впереди показалась большая поляна, которую пересекала накатанная дорога, выбегающая из чащи и опять ныряющая под ветки.

Скрипнув зубами, Иваш увидал, что на поляне стоит большая кибитка на колесах. К задку привязан цепью медведь, черный битюг щипал траву рядом с повозкой. Ивашу даже показалось, что в кибитке мелькнула лохматая голова Будая.

¾ Давай дальше, - умоляюще попросил он Пана. Тот пожал плечами, лениво стегнул облако кнутом. Цепляя брюхом за кроны, то поползло дальше. Сразу же за большой поляной, оказалась еще одна, поменьше. Иваш обрадованно замахал рукой Пану. Тот шевельнул кнутом.

Облако краем накрыло поляну, опустилось почти до земли. И тут Иваш чуть не застонал от обиды. На поляне играли двое мальчишек лет четырех-пяти и девчушка чуть постарше. Они рвали цветы и бегали друг за другом. Увидав облако, они широко открыли любопытные глазенки, задрав смуглые мордашки кверху. Самый маленький тянул на себя ветку орешника. Услыхав удивленный возглас, он тоже поднял голову кверху и замер, увидав на облаке троих чужих мужиков. По тонкой ветке орешника ползла черная змея. Иваш заметался по краю, крикнув Пану, чтобы тот опустил свою нерасторопную кобылу еще ниже. Пан вгляделся в мальчугана, дико заорал:

¾ Бросай ветку!

Мальчишка вздрогнул, повернул голову к ветке, и в это время змея соскользнула на его руку, обвила ее. Маленькая головка разинула пасть и стремительно качнулась вперед. Мальчишка вскрикнул, схватился ручонкой за грудь. Змея стекла по его ноге на землю и исчезла в траве. Девчушка истошно завизжала.

Пан зло топнул в ленивое облако, воткнул кнутовище и соскользнул вниз по хлысту. Следом за ним, нюхая противный дымок сгораемой от трения кожи из-под пальцев, исчез Никита.

¾ Привяжи его! - крикнул ему Пан, громадными прыжками пересекая поляну. Девчушка и мальчуган, завидев упавших с неба великанов, с визгом скрылись в лесу.

Обжигая ладони, Иваш слетел по кнуту на землю, больно ударившись сапогами о землю, притянул сопротивляющееся облако к земле, обмотав кнут вокруг ствола дуба. Казалось, плотный туман опустился на поляну. Облегченно вздохнув, Иваш рванул за кусты.

Когда Пан добежал до мальчишки, тот уже лежал на земле, тяжело и редко дыша, на побледневшем лице выступили крупные капли холодного пота. Пан упал на колени, потряс мальчонку за плечо. Голова безжизненно моталась из стороны в сторону. Подняв пальцами веко, Пан увидал закатившийся под лоб глаз, лишь едва виднелся край карего зрачка. На груди напротив сердца виднелись две маленькие ранки с уже спекшейся по краям кровью. Мальчишка судорожно вздохнул, вздрогнул всем телом и затих.

Пан поднял голову на побледневшего Никиту, тихо сказал:

¾ Все. Поздно.

¾ Неужели ничего нельзя сделать? - Никита схватил его за плечо, заглядывая в синие глаза.

Пан коротко взглянул в страдальческое лицо, быстро сказал Никите:

¾ Неси снег. Много.

¾ Да где же его летом взять? - оторопел Никита.

¾ Поройся на облаке. Быстрее. Одна нога здесь, другая - там.

Никита с разбега запрыгнул на облако, мимоходом подивившись, что не видно Иваша, забегал по поверхности, пиная ногами подозрительные холмы и бугры. Наконец, четвертый или пятый бугор, темного, как грозовая туча, цвета, хрустнул под ногой и упал набок, искрясь чистейшим белым снегом. Никита обрадовано схватил его, помчался к краю. Внизу мелькнула русая макушка Иваша.

¾ Держи! - крикнул Никита и бросил сверху снежный ком. От неожиданности Иваш вытянул вперед руки, в которые здоровый, чуть не с барана, ком чистейшего холода, шлепнулся, осыпав усы и бородку снежной пылью. Следом сверзился Никита, едва не сев верхом на шею.

¾ Быстрее, - гаркнул он в ухо, и поволок за собой. Словно медведь с бочонком меда, ничего не видя перед собой из-за груза, Иваш помчался на слух за грохочущими сапогами Никиты.

Пан стоял на коленях перед мальчишкой, шевеля губами, словно что-то подсчитывая. Увидав ребят, он облегченно выдохнул, отломил кусок снега, положил его на грудь и голову мальчика. Потом аккуратно обложил его снегом с боков. Затаив дыхание, ребята следили за ним. Пан выпрямил спину, отер пот со лба, подмигнул Ивашу.

Достал из-за голенища жуткой формы нож, потрогал пальцем лезвие. Поморщился, отрицательно покачал головой, протянул руку к Ивашу. Тот с недоуменным видом подал ему свой, который он сделал сам.

¾ Руки придержите, - голосом, от которого у Иваша похолодело между лопаток, сказал Пан, разведя руки мальчишки в стороны. Иваш двумя пальцами прижал к земле тонкое запястье ребенка.

Пан одной рукой сгреб снег с груди мальчика. Тонкие ребрышки выпирали сквозь посиневшую кожу. Коротко вздохнув, Пан замахнулся и воткнул нож прямо в грудь. Иваш от страха зажмурился, чувствуя, что сейчас упадет без сознания. Ему хотелось схватить Пана за руку, но он боялся открыть глаза.

До слуха доносился холодный хрустящий звук, словно резали мороженую рыбу. Иваш почувствовал, как под пальцами слабо дернулась детская рука, и опять замерла, тонкая и безжизненно холодная.

¾ Придержи здесь… - услышал он напряженный голос Пана и открыл глаза, на всякий случай, сжав зубы.

Мальчишка лежал с открытой грудной клеткой. Заметно побледневший Никита оттягивал ребра. Пан пальцем показал, чтобы Иваш придержал другой край, не давая сомкнуться ребрам. Края разреза искристо поблескивали льдистыми кристалликами замороженного мяса, ровно серела грудная кость.

Пан осторожно сунул толстые пальцы внутрь, вынул маленькое, не больше спящего воробья, сердце. Один край сердечка потемнел от змеиного яда, такая же чернота виднелась внутри груди.

Хватая пригоршней ослепительно белый снег, Пан протирал сердце, счищая пальцами, а где и сковыривая ногтем потемневшие участки, до тех пор, пока оно не стало чисто розовым, с голубой и темно-красной сеточкой вен на поверхности. Положив его в сторонку на снег, Пан также тщательно вычистил все внутри грудной клетки, отбрасывая в сторону потемневшие куски снега. Снег стаивал в лужицы, пятна черноты оставляли бурые кляксы на земле.

Лишь один раз Пан оглянулся на лес, где в кустах поблескивали темные глаза остальных детей. Великаны перекрыли им дорогу к кибитке, а дальше в лес они заходить боялись, поэтому осторожно выглядывали из кустов, крепко держась за руки.

Пан хитро улыбнулся, состроил жуткую рожу, поднял над головой согнутые руки, заухал, словно лесной филин, и стукнул себя кулаком в грудь. Над поляной прокатился гулкий звук.

Девчушка расширившимися глазами глянула на страшный нож в руке голого великана с белым облаком вместо ног, и двух других, что раздирали лапами грудь несчастного братишки, быстро зажала ладошкой рот оставшемуся, и опустила его голову вниз. «Хоть этого сохраню», - подумала девчушка, внимательно глядя сквозь листья и стараясь все запомнить, чтобы потом рассказать родителям.

Осторожно взяв двумя пальцами сердечко, Пан вложил его внутрь тела, что-то пошевелил, раздвинул, засунул пальцы второй руки. Крупный пот выступил на лбу, побежал по щекам. Запрокинув голову кверху, не переставая ковыряться руками в груди мальчонки, что-то зашептал, страдальчески кривя губы. Иваш напугался, ему показалось, что Пан колдует, а колдунов Иваш опасался. Он прислушался, повернув к нему ухо, разом успокоился, поняв, что Пан просто вспоминает мать, бабушку, мать бабушки и плохо подкованную кобылу. «Молодец, - подумал Иваш, - чтит предков. А про кобылу надо спросить, что ж это за зверь такой, которого куют и в хвост, и в гриву».

Никита одной рукой сорвал лист лопуха, промокнул им пот со лба Пана. Тот благодарно улыбнулся синими глазами.

¾ Фу-у, - длинно выдохнул Пан. Толстые губы вытянулись в трубочку, выпуская воздух.

¾ Как все? А зашивать? - Никита одним глазком поглядел на руки Пана. Запястья были чуть тоньше мальчишкиной шеи. Неловко отведенные в стороны мизинцы и безымянные пальцы не убирались в грудную клетку и елозили по плечам мальчонки. Разрез начал оттаивать. Розовые капельки крови принялись сочиться по краям. Пан вытащил свои лапы из тела малыша.

¾ Отпускайте, - сказал он ребятам. Аккуратно свел края разреза, подержал, ребром ладони провел по груди, стирая выступившую кровь. Иваш с изумлением увидал, как исчезает кровавая дорожка, лишь едва видимая царапина виднелась посреди худенькой груди. Пан осторожно смахнул подтаявший снег с лица мальчика, отодвинул белые куски от тела. Мальчонка лежал перед ними беспомощно раскинув смуглые ручки, бледное, без кровинки лицо было с темными кругами под глазами, голова на тонкой шейке повернута набок.

¾ Ты целоваться умеешь? - вдруг спросил Пан Иваша, серьезно глядя на него строгими глазами.

Иваш оторопел, отшатнулся, дикая мысль пронеслась в голове, вылетела из уха и покатилась по поляне, прижимая траву. Покраснев, он осторожно ответил:

¾ Не оч-чень…

¾ Вот и я не очень, за что только обозвали, ума не приложу? - вздохнув, прошептал Пан. ¾ А как бы сейчас пригодилось…

Он взял в руки свирель, что висела на его груди, зажал в кулаке, перекрыв все дырочки, и, разжав мальчишке рот, осторожно приложил к его губам. Набрав полную грудь воздуха, Пан выдохнул его через трубочку в мальчишку, резко надавил ладонью на грудь. Приложив свое ухо к телу мальчонки, Пан прислушался. Резко убрал голову, глянул встревоженными глазами на ребят.

¾ Убирайте руки, - сказал он ребятам, со всех сил растирая свои ладони друг о друга. Звук стоял такой, будто злой ветер шумел в густом сосновом бору. Потянуло прохладным сквозняком, как перед грозой.

Пан криво усмехнулся, наложил раскрасневшиеся ладони на грудь мальчишки. Раздался сухой треск, тело резко подбросило вверх, оно выгнулось дугой, ударившись пятками и затылком о землю. Иваш, который не успел убрать пальцы с руки мальчишки, почувствовал, что тупая боль пронзила его от ладони до плеча, мышцы онемели.

Мальчишка вздохнул, его грудь судорожно поднялась и опала. Веки дрогнули и очень медленно открылись. Бледная синюшность пропадала с лица, уступая место смуглому румянцу.

Пан легко похлопал мальчонку по щекам, подхватил подмышки, поставил на ноги. Тот осмысленно огляделся, дернулся из рук в сторону.

¾ Куда?! - рявкнул Пан, цапнув его за руку. ¾ Головенку тебе отшибить, чтобы по кустам не лазил. Ладно, беги уж, а то заждались тебя, - он дал мальчишке легкого подзатыльника, отпустил его. Тот стремглав понеся к лесу, остановился на опушке, и, обернувшись, показал грязный кулачок. На смуглом личике строго сверкнули карие глаза.

¾ Ну, а ты свои дела сделал? - обернулся Пан к Ивашу. ¾ Тогда поехали дальше, а то сейчас сюда понабегут…

Забравшись на свои, уже ставшие привычными, места, все трое разом глянули на поляну. Из-под полога веток на поляну выскочил здоровый мужик с худенькой женщиной, к которой из кустов ринулись сразу все трое ребятишек, загалдели. Обхватив их руками, женщина поспешила обратно. Мужик задрал черную бороду, сверкнул золотым кольцом в ухе и угрожающе затряс кулаком, в котором был зажат короткий кнут. Иваш с Никитой опустили головы, чтобы их случаем не запомнили, а Пан, наоборот, выпрямился во весь рост, показал мужику свой кнут. Глаза под густыми черными бровями расширились, рот раскрылся, как варежка. Мужик заорал что-то обидное, замахал кулаком, плюнул вдогонку облаку и скрылся за деревьями.

Облако медленно проплывало над голубой речкой. На высоком берегу виднелся красивый город. Заходящее солнце золотило сверкающие маковки теремов, играло бликами в окнах.

¾ Это и есть Киев, - с непонятным выражением в голосе сказал Пан. Его глаза глядели с бесприютной тоской в багровеющие небеса.

Иваш с Никитой, лежа на краю облака и свесив головы вниз, разглядывали мать городов русских.

Странное чувство охватило Никиту, еще вчера он был в родной деревне, где все просто и понятно. Простые люди, которых он знал всех, и которые знали его. Что ждет их с Ивашем здесь? Как воспримет князь и другие богатыри деревенских парней, что дерзнули прийти в стольный град из глухой деревни, как будто в Киеве нет своих воинов. Кабы не восприняли это за насмешку. Хоть бы кого знакомого встретить, может мурома Илья там будет?

¾ Все, други, дальше никак нельзя, чтобы людев не пугать, - сказал Пан, опуская свою белогривую лошадку к самым деревьям, ¾ дальше вон по этой дороге, а там скажете, что на службу князю пришли. Вы уж там не робейте и поспешайте - после захода солнца ворота в город закроют. Ну, бывайте… - Пан протянул огромную ладонь для прощания.

Иваш крепко пожал ее, буркнул:

¾ Будь здоров. Бабке своей поклон передай. И это… того… задержись над нашей деревней, дождика там надо бы.

Он еще раз сдавил ладонь Пана, рывком отвернулся, оглядел уютную спинку лошадки и прыгнул вниз.

Никита молча хлопнул по ладони, подошел к краю облака, обернулся, с надеждой спросил:

¾ А с нами не пойдешь?

Пан отрицательно покачал головой. Никита махнул рукой на прощание и прыгнул вниз.

Над головой раздались подряд два оглушительных громовых удара. Поднялся ветер, пригибая траву и кусты. Белоснежное облако буквально на глазах стало наливаться темной синевой, резко прыгнуло вверх, и, вытягиваясь в длинное веретено, понеслось в небо. Откуда-то сбоку выросло еще одно облако, почти черное, похожее на страшного зверя и заскользила рядом. Ослепительные вспышки на миг проявили каждую ложбинку и веточку, отбросив на землю черные тени.

Иваш с Никитой переглянулись, одновременно вздохнули. Придирчиво осмотрели друг у друга ремни, удобнее поправили луки, подтянули пояса. Еще раз переглянувшись, быстрым шагом пошли в сторону Киева, за веселым разговором пытаясь скрыть робость перед неизвестностью.

Дорога шустро бежала вдоль неширокой реки, огибая кусты. Впереди показалась невысокая фигурка худенькой женщины в темном платке. Услышав шаги, она оглянулась и сошла с дороги, уступая рослым путникам дорогу. Теплые карие глаза без страха оглядели рослых парней, которые, весело балагуря, топали по утоптанной земле. У каждого под плечами виднелись рукоять меча и сильно изогнутый рог лука. Разноцветные оперения стрел тесно прижались друг к другу в туле.

Проходя мимо, парни поклонились ей, поприветствовали:

¾ Здравствуй мать… Доброй дороги…

¾ И вам доброй… сынки, - Малуша склонила голову, отметила нездешний говор и одежку путников. Одеты и вооружены добротно, здесь не каждый дружинник обут в высокие кожаные сапоги или имеет за плечами и меч и лук сразу.

На лицах обоих явно проступала, сквозь русую бородку одного и едва видный пушок на широкоскулом лице другого, деревенская застенчивость и простота.

Никита, проходя мимо, оглянулся. Лицо женщины было печальным и усталым, карие глаза с непонятной грустью и любовью, глядели им в след, потом женщина опустила голову, ступила на дорогу и тихо пошла вслед за ними.

Никита взглянул сбоку на посмурневшее лицо Иваша, вздохнул. Ему показалось, что эта женщина похожа на его мать, которую он так и не видал. Грусть потихоньку стала вползать в душу.

Солнце уже на половину влезло в землю, резные крыши домов чернели на его багровом челе. В кустах перекликались припозднившиеся птахи, слышен был ровный шум бегущей воды. От реки наносило слабый запах тины и рыбы. Тишина и покой разливались в теплом воздухе. Где-то, очень далеко промычала корова, ей откликнулась другая, донесся хлопок пастушьего кнута. Едва заметный белесый туман наползал на берег, карабкался по кручам, задерживался, устало колыхаясь, и полз дальше, покрывая серебристыми бисеринками зеленые стебли травы.

Неожиданно впереди раздался громкий крик, вслед за ним дикое ржание раненого коня. Иваш с Никитой переглянулись и бросились вперед.

За очередным поворотом, там где река делала плавный изгиб, образуя большую поляну на своем берегу, недалеко от дороги, удобно для отдыха, кружили четверо всадников, держа в руках длинные узкие мечи. Еще один лежал недалеко от дороги, уткнувшись в землю головой, точнее тем, что от нее осталось. Верхняя половина черепа была размозжена и лежала рядом с плечом, держась лишь на лоскуте кожи. Серые мозги, словно студень, выплеснулись на землю. Рядом бился в агонии конь, выкатывая побелевшие глаза и запрокидывая голову. Его передние ноги были переломаны в коленях, белые кости неровными краями торчали наружу, отдавала синевой оголенная чашечка колена. Всадники кружили вокруг телеги, которая стояла, уткнув оглобли в траву.

Огромный русоволосый мужик в разорванной рубахе люто вращал глазами, крутя над головой оглоблю. Рядом, пригнувшись и следя испуганными глазами за всадниками, стоял мальчишка лет десяти-двенадцати. Тонкие худенькие руки с трудом удерживали длинные вилы на толстом черенке. От напряжения на висках выступили синие вены. Сжав зубы и злобно ощерившись, мальчишка угрожающе тыкал вилами через телегу в сторону приближающегося всадника и снова ждал, напрягшись как волчонок. Мужик изредка оглядывался на мальчишку и снова замахивался оглоблей на всадников. За их спинами, прижавшись к тележному колесу, сидела молодая женщина. Одной рукой она прикрывала низко опущенную голову, другой - закрывала ребенка на коленях. Длинная русая коса расплелась, рассыпавшись по плечам.

Всадники лениво уворачивали коней от мелькающей оглобли, скалили зубы, постепенно сужая круг. Мужик затравленно оглянулся, пинком ноги затолкал женщину под телегу, удобнее перехватив оглоблю ладонями.

¾ А ну, стой! - зло закричал Иваш, бросаясь к всадникам, полыхая от гнева, как это можно вчетвером на одного, да еще и на ребенка. Позабыв про меч, про лук, он бежал через поляну к телеге. Крайний всадник осторожно оглянулся, не выпуская из поля зрения мужика. Увидав, что бежит всего лишь безоружный парень, всадник зловеще улыбнулся, поднял меч. От страха и неожиданности Иваш закрыл голову руками, нырнул под коня. По шее и ниже пояса сильно схлестнула резкая боль, по спине словно ударили железной оглоблей. От удара Иваш пролетел словно кошка, попавшаяся под ногу рассерженного хозяина. Кувыркнувшись, он вскочил на колени, оказавшись лицом к лицу с мальчишкой, который выпученными глазами уставился на Иваша, и резко толкнул обеими руками от себя черенок вил. Иваш едва успел отвернуть голову, схватился за черенок, толкнул мальчишку. Тот вцепился в черенок как клещ, бешеными глазами глядя на Иваша.

¾ Пусти, дурак, - торопливо крикнул Иваш, в тоске оглядываясь на всадника, видя, как тот перекинул меч в левую руку и заносит кривую сверкающую полосу над головой.

Резкая боль обожгла кисть, заставив Иваша дернуться. Мальчишка вцепился зубами в костяшки и, что было сил, сжимал челюсти. Стряхивать настырного пацаненка не было времени, и, чувствуя, что не успевает, Иваш снизу ткнул вилами под мышку всаднику, вскакивая на ноги и едва удерживая от тяжести вилы. На удивление легко, словно в навоз, вилы вошли в тело. Всадник изумленно пытался взглянуть на вышедший из горла железный клык, тело его предсмертно затряслось, и он кулем повалился с коня, выронив меч.

Мужик бросил оглоблю, радостно подскочил к мечу, лишь мельком глянув на Иваша. Он уже поднимался с мечом, когда над головой свистнуло. Мужик вскинул голову, резко отпрянул, вскидывая меч перед собой. Острое лезвие разрубило бровь, раздвоило нос, пролетело дальше, высекая искры из меча и возносясь для нового удара. Мужик выронил меч, схватился обеими ладонями за лицо, ничего вокруг не видя.

Иваш сильно пнул его ногой в бок, отбрасывая в сторону, вскинул вилы, удивляясь их тяжести. Мальчонка, как злой щенок, вцепился зубами в кулак Иваша, не желая отдавать вилы.

« Ну, я тебе…» - сердито подумал Иваш о мальчике, кое-как отбивая вилами меч. Всадник сильно бил сверху, пытаясь перерубить черенок вил, но клинок каждый раз натыкался на железные клыки, высекая искры.

Иваш понял, что еще два-три взмаха, и руки у него отвалятся у самых плеч. Костяшку левой руки жгло острой болью, отвлекая внимание. С отчаяния Иваш заорал:

- Никита!! - и, отдернув вилы на себя, воткнул их из последних сил в грудь коня. Почти над самым ухом раздалось дикое конское ржание. Скаля крупные желтые зубы, бешено грызя удила, конь поднялся на дыбы, выворачивая из рук черенок. Уперевшись в землю сапогами, тяжело закряхтев, Иваш толкнул вилы вперед, опрокидывая коня вместе с всадником назад. Навильник с громким треском переломился у самой перекладины. Потерявший равновесие Иваш, ткнулся носом в землю. Вконец рассвирепевший, он вскочил на ноги, держа в руках бесполезный черенок от вил, закатил оплеуху мальчишке. Тот кубарем отлетел под телегу. Иваш вспомнил о мече, рывком выдернул его из ножен, бросился на помощь Никите, который вертелся, как затравленный волк меж двух коней, едва успевая вскидывать над головой меч.

По ногам сильно ударило. Иваш опять полетел носом вперед, поднялся, выплевывая изо рта траву, бешеными глазами ища, за что же он так споткнулся. Разбойник, которого придавило крупом коня, дико глядел на ноги Иваша. Иваш также глянул на свои сапоги. Длинная глубокая царапина шла поперек голенища.

¾ Ах, ты!! - распалился Иваш, поворачиваясь к разбойнику. Тот бешено извивался, пытаясь выдернуть ногу из-под коня и держа настороже меч. Иваш со всей силы ударил мечом с плеча, словно рубил дрова. Разбойник коротко вскрикнул, зашипел от боли. Из отбитых пальцев выпала рукоятка, перерубленного у самого огнива, меча. Иваш замахнулся снова, скорчив зверскую рожу. Разбойник схватился обеими руками за голову и закричал тонким голосом:

¾ Лежачего не бьют!

¾ Ах, лежачего, - добродушно улыбнулся Иваш, подходя к мужику. Тот исподлобья глянул снизу вверх, воровато стрельнул глазами к сапогу, из-за голенища которого выглядывала деревянная ручка ножа, заискивающе улыбнулся.

¾ Лежачего, лежачего, - замотал он лохматой головой, опуская руки к сапогу.

¾ Лежачего, говоришь, - повторил Иваш трясущимися непонятно от чего губами. Он воткнул меч в землю, нагибаясь над мужиком, сграбастывая левой рукой в комок рубаху на его груди и мощным рывком выдирая его из-под коня. ¾ А вот так никто не скажет, что лежачего… - криво усмехнулся он, уставившись на мужика побелевшими глазами. Разбойник засучил ногами, изгибаясь и пытаясь дотянуться до голенища.

Сильный удар в лицо, превратил нос и губы в кровавое месиво, еще один удар сломал ребра. Иваш разжал пальцы, и мужик вяло свалился на землю. Пальцы левой руки скребли землю, ноги слабо подергивались, пытаясь выпрямиться.

Иваш выдернул из земли меч, размахивая им над головой, побежал к Никите.

¾ Убью!! - прокатился над поляной его дикий рев.

Один из нападавших на Никиту от неожиданности оглянулся, развернул коня и направил его на Иваша. Иваш пригнулся, злыми глазами глядя на всадника. Ему очень не хотелось калечить коня, но, видимо, по другому этих мужиков с земли не достать. Всадник, видно, понял, что лучше оставить озверевшего парня в покое и резко свернул в сторону. Иваш плюнул в его сторону и бросился к Никите.

Огромный верзила быстро махал кривым мечом, сильно нагибаясь с седла. Никита уворачивался, низко приседал, изредка подставляя свой меч. Всадник шумно хекал, без устали размахивая коротким для его рук мечом. Чтобы дотянуться до увертливого парня, мужик низко нагибался, едва не падая с седла. Лицо его покраснело, волны сивушного запаха вырывались вместе с хриплым дыханием. Он настолько увлекся, что ничего вокруг не замечал. У Никиты рука не поднималась ранить коня, достать верзилу с земли никак не удавалось, да и все-таки перед ним был человек, и Никита не мог себя перебороть.

Иваш подбежал сзади к коню, удобнее ухватился обеими руками за рукоять меча, выцелил толстые натянутые жилы на конских ногах, и хладнокровно ударил мечом чуть выше выгнутых назад коленок. Меч дважды стукнул и едва не вырвался из рук, дернув Иваша вперед. Конь резко упал на брюхо. Всадник оказался на удивление прытким. Еще до того, как его конь завалился набок, он соскочил на землю, описав вокруг себя сверкающую дорожку клинком, и тут же прыгнул к Ивашу, нанося сбоку удар.

¾ Ах ты, гад! - вспылил Иваш, наотмашь ударив плоскостью меча по руке мужика, словно по чижу при игре в лапту. Звонко щелкнули клинки, вслед за этим раздался низкий гудящий звук, словно пролетела стая майских жуков. Кувыркаясь в вечернем воздухе, кривой меч мелькнул над кустами и громко булькнул в реке.

Мужик охнул, грубо выругался, потряс отшибленными пальцами, исподлобья глядя на вооруженных противников.

Никита хмыкнул, ловко бросил меч в ножны за спиной. Глядя на него, улыбнулся и Иваш, неуклюже спрятал меч, ощупав сначала узкий зев ножен за спиной. Верзила подул на пальцы, потряс кистью, стал медленно закатывать по локти рукава драной рубахи.

Иваш оглядел мужика с головы до ног, с сожалением сказал:

¾ Самоубийца…

Вдруг сзади раздался истошный визг. Иваш быстро обернулся, сдернул с плеча лук. Всадник выдернул из-под телеги за косу женщину и пришпоривал коня. Мальчишка бросился вдогонку, прыгнул на всадника, слабые руки скользнули по широкой спине, зацепились за седло. Злобно зарычав, мальчишка вцепился зубами в ногу разбойника. Мужик громко выругался, ударил кулаком по русому затылку. Вторая рука крепко держала за косу женщину, которая громко кричала, прижимая к груди малыша. Ее босые ноги волочились по траве. Русоволосый великан застонал, с трудом поднялся на колени. Залитое кровью лицо с вытекшим глазам повернулось на крик.

Разбойник еще раз ударил мальчишку кулаком, выхватил из седельной сумки нож, замахнулся.

¾ Да что же здесь за народ такой? - с мукой прошептал Иваш, ловя наконечником широкую спину всадника. Самолично откованный широкий наконечник-срезень с хрустом перерубил позвоночник всадника, ломая тело пополам. Запрокинув голову назад, разбойник упал на спину, его резко рвануло вправо, сдергивая с седла. Мальчишка с ножом в шее мешком упал на траву, нелепо раскинув руки. Почуяв кровь хозяина, конь выгнул шею и понес, не разбирая дороги. Застрявший в стремени разбойник так и не выпустил намотанные на кулак косы женщины. Иваш судорожно выхватил из тулы еще один срезень, заводил стрелой, повторяя движение коня.

Из-за поворота показалась женщина, которую он с Никитой обогнали. Конь мчался прямо на нее. Женщина вскинула в испуге руки, словно пытаясь остановить его. Конь дико захрапел, сшиб ее грудью в кусты, помчался дальше. Скрипнув зубами, Иваш отпустил тетиву. Распарывая вздутый бок коня, срезень оставил длинный белесый след на шкуре, который мгновенно взмок кровью, и срезал подпругу. Седло мгновенно сползло на брюхо и свалилось на дорогу. Роняя капли крови, обезумевшее от боли животное, сорвалось с крутого берега в реку и поплыло поперек течения, оставляя за собой широкую кровавую полосу. Под склоненными над водой кустами ивы крупно плеснулось и, оставляя за собой расходящиеся в стороны волны, к коню устремился черный плавник. Под водой сильно забурлило, завязалась короткая схватка, конь в последнем рывке задрал к верху морду и скрылся в водовороте. Над поверхностью взметнулся огромный черный хвост, с силой ударил по воде, подняв тучу брызг, и скоро все стихло. Большое кровавое пятно постепенно расползалось по воде, сносимое течением.

Бросив мельком взгляд на Никиту с верзилой, которые кружили вокруг друг друга, Иваш бросился к мальчишке. Длинный кривой нож с широким лезвием насквозь пробил тонкую шею, войдя чуть ниже уха. Рот открыт, тонкая верхняя губа задралась вверх, обнажив мелкие острые зубы с выступающими клыками. Под головой уже натекла небольшая лужица крови. Иваш тяжело вздохнул, выдернул нож, направился к скулящей молодой женщине, которая лежала на боку, свернувшись калачиком и прижимая к груди плачущего ребенка. Иваш грубо выломал пальцы разбойника, освободил косу, не обращая внимания на еще живого разбойника. Тот был в полном сознании, следил глазами за Ивашем, но кроме стона, ничего не вырывалось из губ.

Подняв на ноги женщину и придерживая ее за плечи, Иваш направился к кустам. Женщина в темном платке уже выбралась из кустов, морщилась, держась за грудь.

¾ Цела, мать? - спросил ее Иваш. Женщина благодарно улыбнулась печальной улыбкой. Усталость разом навалила на плечи, горечь расползлась по душе. Не таким представлялся ему первый боевой опыт, ведь еще до Киева не дошли. А сегодня уж точно не дойдут. От солнца осталась лишь маленькая краюха. «Раззява, - корил он себя. - Это ж надо, при первой же реальной схватке из головы вылетело все, чему учил дядька Агрик, отец. Вот и ратоборец с басурманами. Это не бой с тенью», - хмуро вертелось в голове. Иваш почувствовал, как этим вечером он что-то безвозвратно потерял и теперь не знал, радоваться этому или нет.

Придерживая обеих женщин за плечи, он повел их к телеге, едва переступая ногами. Они уже прошли мимо разбойника с перебитым хребтом, как тот повернул к ним голову и замычал. В синих глазах стоял немой вопрос. Безжизненно раскинутые руки и ноги оставались полностью неподвижными, даже переломанные пальцы остались в том же положении, в каком их оставил Иваш.

Малуша услыхала стон, остановилась. Иваш тоже непонимающе остановился. Малуша направилась к раненому. Иваш все понял, прыжком обогнал ее, встал поперек дороги, раскинув руки, и твердо сказал:

¾ Нет.

Женщина взглянула в горестные синие глаза стоящего перед ней парня, часто закивала головой, прижав к губам конец платка, словно сдерживая крик. В карих глазах мелькнули жалость и сострадание и к этому парню, и тому, что умоляюще смотрел с земли. Повернувшись, она быстро догнала бесцельно идущую женщину с ребенком.

У телеги Иваш осторожно посадил женщину на траву. Ребенок надрывался в крике. Вблизи женщина оказалась совсем молодой, может чуть старше Иваша. Она сидела, безжизненно уставившись перед собой глазами, нечего не видя и не слыша. Иваш осторожно осмотрел ее голову - волосы на шее были вырваны с корнями, кожа порвалась, из-под нее сочилась кровь, стекала по шее на спину.

Иваш легко хлопнул ее по щеке, по другой. Голова мотнулась, из горла девушки раздался стон, глаза заполнились слезами.

¾ Ребенка покорми, видишь, - орет, - грубовато сказал ей Иваш, утирая ладонью слезы. Молодуха согласно кивнула головой, поморщилась, стала послушно развязывать завязки на воротнике платья.

Иваш поднялся с колен. Женщина в платке уже принесла воды из реки, осторожно смывала кровь с лица русоволосого мужчины. Иваш ножом обрезал какую-то жилку, на которой повис пустой глаз, сорвал листья подорожника, пожевал, наложил на глазницу. Кое-как соединил разрубленный нос, обложил жеваными листьями. Женщина разорвала рубаху мужчины на полосы, аккуратно обматывала ими его голову.

Никита сразу почувствовал перед собой умелого кулачного бойца. Даже он, врожденный боец, как говорил тятька, и то ощущал такие удары по рукам, плечам, бокам, словно Иваш колотил по нему кувалдой. И все же мужик начинал пропускать удары, сбиваясь с дыхания и теряя равновесие. Никита быстро запомнил его удары, словно мужик когда-то выучил несколько движений и всю жизнь пользовался только ими. Его двухпудовые кулаки со свистом резали воздух вокруг Никиты. Падающие сверху, словно медвежьи лапы, распалины едва не зацепили Никиту несколько раз. Дважды мужик сильно бил ногой, проваливаясь вперед всем телом, словно вышибал дубовую дверь. Выгнув горбом спину, и втянув голову в широченные плечи, мужик вперевалку кружил вокруг Никиты, быстро и резко наносил два-три удара, пытаясь, то обрушиться сверху, то зацепить его по низу.

Рядом остановился Иваш, равнодушно понаблюдал за поединком, двинулся дальше, бросив строго через плечо:

¾ Никита, кончай разминку. Пора за дело браться.

Никита вспыхнул от стыда. «И, правда, что это я тут балуюсь? Все на Иваша свалил. Он опустил руки, собираясь крикнуть другу вдогонку, что он просто учил новые приемы, что увлекся, чтобы Иваш простил его. Никита словно только что увидал поляну, заваленную трупами коней и людей.

Сбоку в голову метнулся огромный кулак. Никита отвернул голову, подставил раскрытую ладонь. Кулак врезался в нее с сочным шлепком. Никита сжал пальцы, обхватывая кулак, дернул его вниз, со злорадным удовольствием слушая, как хрустят и ломаются толстые кости запястья мужика. Верзила заскрипел зубами, мгновенно выбросил в лицо Никиты левый кулак. Никита качнул головой вперед, чувствуя, как треснули чужие пальцы об его лоб. Мужик скривился, его глаза вылезли из орбит, в глубокие складки, сдвинув кожу на лбу. Никита растопырил пальцы правой ладони, медленно вытянул правую руку вперед.

Заворожено, словно кролик на удава, мужик смотрел на приближающуюся ладонь. Никита сграбастал кожу на лице верзилы, сжал пальцы. Под ними захрустело, стало что-то рваться, проминаться. Мужик что-то пытался промычать, хватаясь левой рукой за запястье Никиты. Сломанные пальцы не слушались, скользили по коже. Никита сильнее сжал пальцы, мышцы на согнутой правой руке чудовищно вздулись, замерли. Никита оттолкнул от себя мужика. Сорванная с лица кожа оголила бледную кость лба, жутко оскалились крупные зубы в красных деснах.

Никита выпустил кулак верзилы, шагнул в сторону. С диким ревом мужик схватился за то, что осталось от лица. В казавшихся огромными, из-за оголившихся белков глазах, застыло неверие в то, что может быть так больно, что именно эту боль могут причинить ему. Слепо спотыкаясь о траву, мужик бросился в сторону реки, сорвался с обрыва. Внизу раздался громкий удар об воду, мокрые шлепки ног по берегу, к ним примешались еще несколько мощных всплесков. По поверхности реки побежали крупные волны. До Никиты донесся животный рев смертельно раненого животного, попавшего в пасть к хищнику. Никита подбежал к обрыву, успел увидать, как длинные черные тела с огромными плавниками, яростно колотя широкими хвостами по воде, дергали тело мужика в разные стороны. Широкая плоская морда высунулась из воды, разинула усатую пасть, в которой исчезла окровавленная голова верзилы. Морда резко дернулась в сторону, Никита успел увидать маленькие круглые глазки, усы, похожие на крысиные хвосты. Взмахнув хвостом, чудище ушло на глубину. Оставшиеся продолжали рвать обезглавленное тело на куски.

Никита поежился, отвернулся. К нему, держа на руках безжизненное тело мальчишки, подошел Иваш, ища глазами верзилу.

¾ А где…? - удивленно спросил Иваш, на всякий случай поглядев вниз.

¾ Рыб пошел кормить, - смущенно пояснил Никита, вытирая окровавленную ладонь о траву.

¾ Добрый ты… - с завистью сказал Иваш, ¾ а я вот по локти в крови, - он оглядел свои руки, по которым стекала кровь из шеи мальчишки, вздохнул.

Положив тело мальчишки под кустом, постояли, решая, что делать с телом, вдвоем вернулись к телеге. Солнце уже давно село, но ночь была светлой и теплой, хотя в сумерках уже не набрать дров для большого костра. Остановились на том, что у мальчишки мог быть свой бог, завтра утром и решат.

Мужчина лежал, тихо постанывая. Среди травы ясно выделялось его сплошь перевязанное лицо. Лишь один глаз остался не закрытым повязками. Посеревшее веко мелко дрожало.

Молодуха уже покормила ребенка, теперь мокрой тряпицей пыталась вытереть кровь с шеи, одной рукой отведя косу, другой осторожно, на ощупь дотрагивалась до ран. Женщина в темном платке баюкала ребенка, что-то очень тихо напевая ему на ушко. Ребенок серьезными глазами смотрел в бледное лицо, на котором выделялись тонкие темные брови и карие глаза, его пухлые губки шевелились, словно пытались повторять услышанное. На смуглых щечках подрагивали мелкие ямочки. Одной рукой ребенок ухватился за платок женщины, другая обняла женщину за спину. Пеленка сползла, оголив босые ножки, которые расслабленно свисали, лишь иногда шевелились пальчики на маленьких ступнях.

Никита развел костер, есть все равно было нечего, так хоть для света, нарвал свежих листьев подорожника. Иваш достал из котомки помятые груши, яблоко. Протянул мятое яблоко Никите, подошел к женщине.

¾ Угощайтесь, - он осторожно положил грушу на пеленку, видя, что у женщины заняты обе руки. Малыш недовольно глянул на него большими глазами, снова повернулся к ласковой песенке.

Иваш хмыкнул:

¾ Сурьезный мужик, - и отошел к молодухе. Молча сунул ей, почти под нос, грушу. Та благодарно взглянула на него зелеными глазами. Прижав листок подорожника к шее, она пыталась остановить сочившуюся кровь.

¾ Давай-ка я… - грубоватым от смущения голосом сказал Иваш. Молодуха послушно убрала руку. Осторожно отведя волосы с шеи, Иваш снял листок. Края раны сразу засочились кровью, что капля за каплей собирались в темную дорожку и пропадали за воротом между лопаток. Женщина послушно сидела, опустив голову, и держа в руке грушу. Маленькие уши стали розоветь от близости чужих рук. Иваш быстро оглянулся - Никита сосредоточенно оттирал с пальцев кровь травой, женщина качала на руках ребенка, склонив голову и глядя на малыша. Вдохнув воздух, Иваш склонился и лизнул языком шею. Женщина вздрогнула, еще ниже опустила голову, на шее под кожей выступили косточки.

¾ Так быстрей заживет, - проворчал Иваш, чувствуя, что его ушами можно поджигать хворост. Молодая женщина согласно кивнула. Осторожно держа ее голову одной рукой и плечо другой, Иваш зализывал ранки на тонкой шее, чувствуя солоноватый привкус на языке.

В вечернем воздухе раздался мучительный стон. Женщина в платке вздрогнула, страдальчески посмотрела на Иваша. Тот поднял голову, чувствуя, как напряглось и задрожало тело девушки.

Никита переглянулся с Ивашем, проверил нож за голенищем, встал.

¾ Пойду, оружие соберу, - сказал он, направляясь на доносившийся звук.

Иваш успокаивающе погладил молодуху по голове, присмотрелся к ранке. Побелевшие рваные края сошлись, перестали сочиться кровью. Для пущей важности он еще пару раз лизнул ранки, пожевал листья подорожника и приложил к шее.

Женщина в платке посмотрела вслед Никите, перевела взгляд на лежавшего на земле перевязанного мужчину, тяжело вздохнула и снова склонилась над малышом.

Иваш осторожно перевязал шею молодухи полоской тряпки, чтобы не свалился листок, заглянул в ее лицо.

¾ Не больно? - тихо спросил он, видя, что та почти спит. Достал из телеги пучок сена и какой-то плащ, осторожно уложил девушку, накрыл плащом. На сонном лице слабо дрогнули уголки губ.

Чуткое ухо Иваша опять услышало стон раненого. Иваш нарочно громко закашлялся, сделав вид, что в легкие попал дым. Едва успев зародиться, стон оборвался. Женщина в платке подняла голову, прислушиваясь, и успокоено опять склонилась над ребенком.

Иваш порылся в пустой котомке, вздохнул. Хотелось есть, но конину у них в деревне не ели, поэтому Иваш лишь сглотнул слюнки. Над обрывом показалась светлая голова Никиты, который неуклюже карабкался, прижимая к груди охапку мечей. Подойдя, Никита свалил их рядом с Ивашем, сел. От него пахло речной свежестью, чисто белели в сумраке кисти рук. Никита порылся в кармане, протянул Ивашу большое яблоко. Иваш быстро оставил от яблока один хвостик, запоздало сообразив, что Никита сам остался голодным.

В тихом вечернем воздухе слышалось стрекотание кузнечиков, мерный шум реки, на которой иногда раздавались сильные всплески. Еще бледные звезды на серо-синем небе слабо помаргивали. Вдоль чумацкого шляха плыли далекие облака, мелькнула большая крылатая тень, на миг перечеркнув небо, в лесу ухнул филин.

Внезапно невдалеке раздался конский топот. Иваш с Никитой переглянулись, одновременно вскочили на ноги. Женщина в платке испуганно накрыла ушко малыша сухонькой ладошкой, чтобы не проснулся.

Неспешный топот все нарастал, приближаясь к поляне со стороны Киева. Никита быстро разложил на телеге стрелы, сверху положил лук, чтобы был под рукой. Рядом деловито, с сосредоточенным лицом, осматривал наконечники стрел Иваш, широкие срезни положил отдельно, почесал голову, метнулся к костру, приволок мечи. Взяв по кривому мечу в каждую руку, взмахнул ими, пробуя на вес. Поджал губы, отложил один в сторону, вытянул из ножен свой, самоличный меч. Рядом с узкими кривыми мечами разбойников, он выглядел просто устрашающе. Длиной с его руку, от плеча до кончиков пальцев, шириной почти с ладонь, тонкое и гибкое лезвие с широким долом посередине, притягивало и завораживало взор.

Никита оглянулся на спящую девушку, на женщину с младенцем на руках, на затихшего русоволосого великана, достал из-за спины свой меч, левой рукой выбрал меч потяжелее, шагнул из-за телеги. Рядом встал Иваш, также держа в обеих руках по мечу.

Конский топот приближался все ближе. Из-за поворота неспешно показались четверо всадников